Любой разговор о значении творчества Оскара Рабина через какое-то время сбивается на политику. Еще бы. Ведь его судьба — ярчайший аргумент в вечном споре о роли личности в истории. Существует гипотеза, что в логике исторического развития конкретная фигура, конкретный человек не так уж важен. Дескать, предопределенные исторические сценарии реализуются при любых обстоятельствах. И если нарастают объективные противоречия, то лидеры неизбежно появятся. Но посудите сами...

Представим: не было бы Рабина. Разве набрал бы необходимую силу кружок вольнодумцев в Лианозово, где в бараке у железнодорожной станции ковалась история нонконформизма?

А разве состоялась бы без Рабина «бульдозерная выставка»? Наверное, что-нибудь подобное и произошло бы. Даже наверняка. Но точно не в 1974 году, а, может быть, лет через десять и не с такими последствиями.

Не будь той «бульдозерной выставки» и скандала с арестом Рабина по «вражеским голосам», согласились бы власти на организацию подвала для представителей свободного искусства на Малой Грузинской? Разрешили бы собираться в «горкоме графиков», который стал глотком чистого воздуха для целого поколения художников в застойном СССР?

Можно долго спорить и фантазировать. Но одно известно точно: именно Рабин был двигателем этих важнейших процессов. С риском для себя. Двадцать лет он был костью в горле у всех: у компартии, у органов и у художественной номенклатуры. Рабин имел смелость «качать права», заводил единомышленников, увлекал своим примером. В ответ ему угрожали. Запрещали показывать свои работы широкой публике. Даже выставки, что хитростью удавалось «залитовать» и протащить, тут же закрывали. Рабину устроили травлю в прессе. Центральные газеты публиковали в его адрес хамские пасквили под видом художественной критики. Против художника устраивали милицейские провокации. В конце концов Рабина «уговорили» уехать. Вдогонку «с позором» лишили советского гражданства. Казалось бы, справились. Но всего через 13 лет СССР рухнул. И, как теперь понятно, череда важных событий, инициатором которых был несговорчивый художник, приблизила конец Советского Союза.

По сути, любая картина Рабина — не только мощное произведение с особой энергетикой, но и часть истории сложного противостояния художников и власти.

В какие произведения Оскара Рабина стоит инвестировать в первую очередь?

1. Картины «лианозовского периода», написанные с конца 1950-х и до 1978 года, до отъезда во Францию. Лианозовским этот период является по духу, по остросоциальной направленности, а не по географии. Из барака у станции «Лианозово» в Долгопрудном Рабин в 1964 году переехал в московскую квартиру в доме на Большой Черкизовской. Новые комфортные условия вовсе не убили «нерв» и энергетику творчества. Даже наоборот. Как раз ближе к середине 1970-х появляется «классический Рабин», за которым охотятся коллекционеры — более жесткий, «мрачный» и беспощадный. В его картинах стало гораздо меньше доброй снисходительности к быту, нищете, неустроенности и советским нравам, которая в какой мере была свойственна ранним лианозовским работам. Сегодня реальный бюджет для покупки доэмиграционных картин метрового размера 30 000–45 000 долл. Это примерно в 2 раза ниже, чем на подъеме рынка в 2013 году, и в 3 раза ниже, чем в «жирном» 2008 году. Даже с точки зрения восстановительного роста виден большой потенциал.
    
2. «Ностальгическая» живопись, сделанная в Париже, с воспоминаниями об СССР. Такие картины он делал и сразу после переезда во Францию, и в 1980-е, и позже. Тут важно не когда, а о чем. Покосившиеся подмосковные домики, бараки, водка-селедка — советские сюжеты появлялись у Рабина даже после многих лет в свободной, благополучной Франции. По силе и энергетике такие картины порой не уступали тем, что были написаны Рабиным на родине. Стоят такие картины не сильно дешевле «лианозовских» — от 25 000 долларов за работу метрового класса.
    
3. Картины «французского Рабина», с национальным колоритом. В 1980-е в живописи Рабина появляются вывески на французском языке, а на смену водке «Московская» приходят «шабли» и более благородные напитки. Если попадется где консервная банка, то уже не из-под кильки, а из-под паштета. Смена образов — процесс естественный. Художник проникался атмосферой новой страны. Да и посетителями его выставок были все-таки французы. И хотелось уже переходить на понятный им язык.
   
   У французского периода Рабина есть важная особенность. Если в СССР его картинам был свойствен критический остросоциальный компонент, то сюжеты парижских полотен стали более философскими и многоуровневыми. Порой очень интересно не только их смотреть, но и разгадывать скрытые в них смыслы. Рассуждения о смысле жизни, о бренности, ностальгические нотки — все это стало частью картин и рисунков парижского периода.
   
   При этом Рабин, конечно, не перестал быть Рабиным. Его парижские работы все так же стопроцентно узнаваемы, декоративны, эффектны. И имя — да, конечно. Но, если говорить о ценах, то «французский Рабин» при прочих равных заметно уступает «лианозовскому». Раза в два, а то и в три. Если метровый холст 1970-х стоит в Москве 30 000–35 000 долларов, то французская метровая картина 2000-х будет стоить в районе 10 000–12 000 долларов.
    
4. «Лианозовская графика». Оригинальные рисунки 1960-х годов с водкой, селедкой, церквями и лачугами зачастую были выполнены новомодными фломастерами. В СССР они тогда еще не продавались. Но у Рабина уже были. Их привозил из-за границы Виктор Луи и иностранные покупатели. Стоят такие рисунки в районе 2 500–3 500 долларов. Ликвидность очень высокая. Появляющуюся в продаже графику вмиг раскупают коллекционеры и начинающие инвесторы. Даже не припомню случая, чтобы рисунок Рабина хоть раз остался непроданным.
    
5. Тиражная графика и керамика. С «тиражами» есть один странный эффект. Долгое время, пока тираж расходится по коллекциям, всем кажется, что этого материала много: еще успеется, торопиться некуда. А потом вдруг раз — и ищи-свищи. И сейчас точно так же. Пока тиражка Рабина на рынке не дефицит. Особенно современная. В 2000-х годах по инициативе неравнодушных людей Рабин сделал и подписал тиражи литографий по сюжетам своих любимых и знаковых работ. Туда попали и водка «Столичная» и «Помойка № 8», разгромленная «Советской культурой». Всего таких сюжетов по памяти могу вспомнить семь. Каждый был напечатан тиражом 49 экземпляров. На круг получается 343 подписных листа. Много это или мало? Когда они подряд появляются на аукционах, то вроде много. А если призадуматься, то по меркам тиражей — всего ничего. Через год-другой они закончатся. Уже сейчас по некоторым сериям мы продаем буквально последние листы. Разойдутся по коллекциям — и пропадут надолго. Покупают многие. И неудивительно. Красивая вещь, качественная печать, оригинальная авторская подпись, и все удовольствие — 30 000 рублей. Но тут честно нужно предупредить, что литографии Рабина, как и любая тиражка шестидесятников, не считаются инвестиционным материалом. С ней нельзя рассчитывать на быстрый и заметный рост цены. 30 000 могут превратиться в 40 000, но не в 100 000. Это не для денег, а для красоты и удовольствия. И еще это шикарный подарок.
   
   Кроме графики у Рабина есть тиражный фарфор — не тарелки, а блюда. Это отдельная область коллекционирования. Собирателей фарфора шестидесятников заметно меньше, чем ценителей живописи и графики. И стоить блюда Рабина могут в районе 2000–3000 долларов. Но с точки зрения инвестиционного потенциала на фарфор распространяются примерно те же закономерности, что и на тиражную графику.

Что с инвестиционным потенциалом?

Интерес к творчеству Рабина будет расти. Нет сомнений. А за этим, как правило, подтягиваются и цены. Да и как может быть иначе? Таких глыб, как Рабин, в русском послевоенном искусстве — по пальцам одной руки. Художник ушел из жизни совсем недавно, в 2018 году. Скоро нас ждут новые ретроспективные выставки, научные исследования и публикации. Известно, что готовится к выходу как минимум одна новая важная монография.

За свою жизнь Рабин создал сотни живописных произведений и множество рисунков. Это достаточно большой и развитой рынок, который опирается на сложившуюся базу коллекционеров. Со спросом тоже все хорошо: и с активностью, и с ликвидностью. Риски умеренные. Главная опасность, как всегда, — подделки. Но тут ситуация не удручающая. Рабина фальсифицируют, но нечасто. Слишком сложно. Правда, убаюкивать себя этим не следует. В любом случае перед покупкой нужно делать экспертизу. К тому же в Москве это не проблема.

На этом пока всё.

Остается лишь по традиции напомнить наше правило эффективного распределения бюджета. Смысл его такой: большие раки по пять рублей лучше, чем по три, но маленькие. Максимум имеющихся денег советуем потратить на самую лучшую и самую дорогую из доступных работ. Пусть даже получится купить всего одну картину. Рынок устроен так, что именно картины наивысшего уровня имеют свойство сильнее всех расти в цене.

Владимир Богданов, специалист аукциона ArtSale.info

Смотрите также видеообзор по инвестициям в произведения Оскара Рабина на нашем YouTube-канале: