Дмитрий Плавинский входит в десятку самых дорогих художников неофициального искусства. С 1960‑х годов Плавинский стал любимцем коллекционеров и вошел в обойму первых имен художественного подполья. Плавинский участвовал в разогнанной выставке в ДК «Дружба» на Шоссе Энтузиастов в 1967 году, в «Пчеловодстве» 1975 года, а позже в горкомовских выставках на Малой Грузинской. В 1990 году художник уехал в США, работал с американскими галереями, сделал успешную международную карьеру.

По заснеженной улице захолустного города бредут угрюмые люди. На работу встали еще затемно — рассвет лишь забрезжил. Неказистые домишки, маковки церкви на холме, редкие дымы из печных труб. Керосиновая лампа, скорая помощь. Затянувшаяся хтонь послевоенного быта…

Эталонный концептуальный Шаблавин — разработчик идей «дискретной картины», структурной живописи и «формулы пейзажа». Его самая узнаваемая конструкция с кругами, да еще и московская тема!

Доминирующая синяя гамма — это относительная редкость в творчестве мастера медитативной условности. В сочетании со сложной детализацией она дает особый эффект. Вулох зачастую бывал предельно лаконичен, слишком скуп на палитру и использовал минимум приёмов. Тут же всего вдоволь. И это придает диптиху особую декоративность.

Уже сам формат должен настраивать на серьезный лад. Метр на метр. По немухинской градации — музейный размер. В таких работах художник, что называется, выкладывался по полной. Немухин кропотливо выстраивал композицию, применял хитрые фирменные приемы, шлифовал, подолгу монтировал коллаж. А как иначе! Крупные форматы не были адресованы широкому кругу коллекционеров.

Парижский Рабин высокого разбора. Метровый музейный размер. Собственно, музей эта картина уже повидала. Да не просто музей, а главный музей страны. «Провинциальный пейзаж» участвовал в выставке «Оскар Рабин. Три жизни», которая прошла в Третьяковской галерее осенью 2008 года.

С Юрия Злотникова начинается хронология «другого искусства», разобранная в одноименном справочнике. Собственно, история начинается с того, как в 1956 году молодой художник Юрий Злотников разрабатывает «сигнальные системы» — новаторский вид психофизиологической абстракции, графически фиксирующей биоимпульсы и эмоциональные реакции человека. Злотников внимательно слушал своих друзей-ученых, занимающихся кибернетикой, чтобы изобрести художественный язык для описания человеческой психосоматики.

Перед нами самый большой холст Рухина из всех, что мы когда-либо выставляли на торги. Метровый музейный размер. Особо ценный период — 1969 год. Некогда фигуративный художник, Рухин с головой и навсегда ушел в абстракцию.

«Целков — это гремучая смесь из светотени Рембрандта, пышной плоти Рубенса, помноженная на русское безумие и мощь варварского духа!» Так о творческом методе шестидесятника Олега Целкова отозвался однажды его друг Михаил Шемякин.

Рабин имел обыкновение по несколько раз возвращаться к своим важным сюжетам. У него есть несколько вариаций «Визы на кладбище», несколько «Паспортов», несколько авторских повторов программного полотна «Чертово колесо». Поэтому вторая картина «Три лампы» не стала большой неожиданностью. Сюжет концептуальный, и не грех его дораскрыть.