ШЕДЕВРЫ

КРАСНОПЕВЦЕВ Дмитрий Михайлович (1925–1995) Две книги и свеча. 1964. Оргалит, масло. 37,5 × 34,5

Картина «Две книги и свеча» Дмитрия Краснопевцева опубликована в «тонком» каталоге Александра Ушакова на стр. 58. В Москву она приехала с Сотбиса, с аукциона «Нонконформисты», который состоялся в октябре 2020 года. Александр Ушаков добавил к провенансу еще одну интересную деталь: когда-то эта работа была в собрании известного коллекционера Гарига Басмаджана.

Работа замечательная. Не большая, но среднего размера. Ценного периода. Красоты необыкновенной! Свеча и книги — это атрибуты ванитас. Композиция, настраивающая на философские размышления. К слову, Краснопевцев знал толк в философии. Настольной книгой художника-франкофила была «Опыты» Мишеля Монтеня. Наверное, та самая, в зеленом переплете, красиво изданная — какая была во многих домах советской интеллигенции.

Словом, будущему владельцу можно заранее позавидовать. Образцовый Краснопевцев. С историей. 1964 год. Особо ценный период. Опубликованный. Музейный коллекционный уровень.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

БОРУХ (ШТЕЙНБЕРГ Борис Аркадьевич, 1938–2003) Композиция № 011. 2001. Холст, темпера, нить. 80,5 × 100

Борух — это псевдоним. Борис и Барух (еврейское имя, «благословенный» на иврите) объединились в Борух… Сначала Бориса Штейнберга так звали в семье. Чтобы не путать двух Борисов. После освобождения из лагеря в доме Аркадия Акимовича Штейнберга (фронтовика и «врага народа») долго жил Борис Петрович Свешников. И вот один стал Петровичем, а юный Боря — Борухом. А потом это имя превратилось в творческий псевдоним. Чтобы не переспрашивали: «Штейнберг? А какой Штейнберг?»

В семье было несколько талантливых людей: поэт и художник Аркадий Штейнберг, поэт и художник Борис Штейнберг и художник Эдуард Штейнберг. Вдова, художница Татьяна Левицкая, рассказывала, что Борух в семье больше считался поэтом. Но жизнь рассудила иначе. Борух не публиковал — и, как рассказывают, даже не пытался — ни одного из своих стихотворений. Зато стал одним из самых ярких художников в послевоенном неофициальном искусстве. И одним из редких людей, кто при советской власти зарабатывал только продажей своих картин без официальной работы в издательствах и на худкомбинатах. Картины покупали преимущественно иностранцы. Приходилось хитрить с чеками «Березки» и импортными магнитофонами, чтобы не брать доллары. Зато сам черт был не брат. Пил-гулял, мог снять пароход на гонорары. Проигрывал скульптору Клыкову картины на бильярде. Дружил с Ахматовой. Участвовал в Бульдозерной выставке. А что такому сделаешь? С работы выгнать нельзя. Запретить ходить в посольства капстран и общаться с иностранцами нельзя. А что еще? Устроить провокацию? Запереть в психиатрическую больницу? Не пустить за рубеж? Ну, разве что.

Заниматься графикой Борух начал в психиатрической больнице. Симпатизировавший ему врач помог создать условия. А до того Боруха знали по ассамбляжам. На плоских поверхностях он собирал композиции из церковной утвари и различных предметов. Масштабной кропотливой живописью он занялся в последние годы жизни. На такую композицию, как перед нами, у художника уходило около двух месяцев. Сидел и «точкова́л» — рисовал мелкими штрихами, как точками. Кстати, вот эта линия, выступающая над холстом, — это композиционное решение — разрез, кропотливо зашитый нитками самим Борухом.

НЕИЗВЕСТНЫЙ Эрнст Иосифович (1925–2016) Life Line (Линия жизни). 1980. Холст, масло. 90 × 60

Эрнст Неизвестный в представлениях не нуждается. Человек-глыба — по воспоминаниям, единственный, кто не спасовал перед разъяренным Хрущёвым в Манеже-62. А чего бояться вчерашнему фронтовику, раненному настолько тяжело, что был сочтен погибшим. Да и в мирное время каждый день — битвы с академическим болотом и «скульптурной мафией» за право творить и воплощать свои скульптуры в соответствии с масштабом замысла.

Перед нами картина 1980 года — Неизвестный уже работает в Америке. Исполинская изломанная ладонь и название — «Линия жизни». Здесь одновременно игра слов и метафора. Линией жизни хироманты называют дугообразную складку на правой ладони. Ее длина и форма якобы позволяют расшифровать и предсказать этапы судьбы. Линия жизни на картине Неизвестного — просто броня. Мощная ладонь отметает внешнюю угрозу для хозяина своей судьбы. Вещь пророческая. Сам Эрнст Неизвестный, посмотревший в глаза смерти на фронте, прожил долгую жизнь — 91 год. Успев поставить памятник на могиле своего критика Никиты Хрущёва. Успев пережить Советский Союз. И дождавшись возможности поставить в России важные монументы, включая «Древо жизни» в Москве, «Маску скорби» в Магадане (памятник жертвам репрессий) и другие.

Подлинность работы подтверждена консультацией Ольги Неизвестной — дочери художника.

ОССОВСКИЙ Пётр Павлович (1925–2015) Дорога к храму. 2012. Картон, масло. 70 × 44

Петр Оссовский — один из основоположников «сурового стиля» и автор картины «Три поколения», которую считают отправной точкой. Сам термин появился из рецензии искусствоведа Александра Каменского именно на эту работу Оссовского (примерно, как импрессионизм появился из рецензии Луи Леруа на «Впечатление. Восход солнца» Клода Моне). А вскоре «Суровый стиль» с Павлом Никоновым, Таиром Салаховым, Виктором Попковым и Николаем Андроновым стал ярким самостоятельным явлением в советском искусстве периода «хрущевской оттепели». Молодые художники начали говорить не показную пропагандистскую, а «суровую» правду жизни. В которой достижения индустриализации и восстановления народного хозяйства показаны как результат тяжелого труда простого народа. Не нарядных и улыбчивых коммунистов, а простых работяг со сгорбленными спинами и мозолистыми руками.

Тема храмов, церковной архитектуры (особенно псковской), русских пейзажей с церквями — одна из любимых в творчестве художника. В одном из поздних интервью он признавал, что, сложись иначе, и он мог бы стать иконописцем. В 20 лет он вместе с Гелием Коржевым даже сделал эскизы росписей храма. Но расписать, говорит, им не дали — слишком молоды. Зато на склоне лет пейзажи с церквями стали магистральной темой в творчестве художника. Картина «Дорога к храму» — вдохновенная работа Оссовского, имеющая безупречный провенанс. Она была получена в подарок от художника нынешним владельцем, с которым Оссовский дружил и работал.

РУССКАЯ КЛАССИКА

ПОЛЕНОВ Василий Дмитриевич (1844–1927) Уголок в Крыму. 1887. Холст на картоне, масло. 15,5 × 10,5

Классик из числа первых имен. Передвижник. Первые ассоциации, которые возникают при упоминании Василия Дмитриевича Поленова, — это умиротворяющий «Московский дворик» и печальный «Бабушкин сад». Шедевры, знакомые по школьным учебникам. Поэтому невольно формируется образ чистого романтика не от мира сего — мастера пейзажа, которого интересует лишь красота природы. Это ошибка. И все оттого, что главную картину Поленова при советской власти в учебниках не печатали. А при самодержавии и вовсе хотели запретить. Судьбу скандального холста «Христос и грешница» (где на суд Учителя ведут оступившуюся женщину) при Александре III решали три цензора. И лишь благодаря позиции церковного цензора ее судьба решилась относительно благополучно. Император забрал картину себе и, словно в издевку над гуманистическим замыслом художника, переименовал ее в «Блудную жену». И тщетно Поленов пытался донести до царя, что картина не о грехе, а о несчастье. К слову, художник не боялся перечить самодержцам. А после событий Кровавого воскресенья и вовсе вышел из Императорской академии художеств в знак протеста.

Вообще, Поленов был человеком не робкого десятка. Добровольцем отправился на последнюю русско-турецкую войну. В штабе не отсиживался, сражался храбро, получил несколько наград за мужество. Так что его портреты черногорок-партизанок — это не студийная фантазия, а впечатления с войны на Балканах. Позже, для создания цикла «Из жизни Христа» Поленов лично отправился в опасное путешествие на Ближний Восток и прошел дорогами Иисуса, которые в конце 19 века кишели разбойниками и воинственными бедуинами. Как вспоминают историки, кроме карандашей и красок художник всегда держал под рукой палицу.

Поленов остался в истории национального искусства как автор проникновенного евангельского цикла и одновременно как родоначальник жанра интимного пейзажа — признания в любви к непостижимой красоте русской природы. В каждой поездке он делал этюды, подмечал живописные места. И сегодня эти работы ценятся коллекционерами и любителями искусства. При этом они не только красивы, но и относительно доступны. Если удачные пейзажи среднего размера на внутреннем рынке могут стоить 15–25 млн рублей, то обычная цена этюдов составляет 400 000–1 000 000 рублей.

«Уголок в Крыму» написан во время творческой поездки в 1887 году. Он небольшой, но его отличает высокая степень законченности. Подлинность работы заверена дочерью художника и подтверждена экспертным заключением Натальи Сергеевны Игнатовой.