ШЕДЕВРЫ

РУХИН Евгений Львович (1943–1976) Без названия. 1971. Холст, см. т. 70 × 66,5

Евгений Рухин — легенда нонкоформизма. Он из тех неудобных и смелых «буйных», которых власти шибко не любили. Они предпочитали, чтобы их боялись и не высовывались. А Рухин требовал, отстаивал, не соглашался. И не боялся. В начале 1960-х к нему в гости приехал звезда поп-арта Джеймс Розенквист, которого Рухин нагло пригласил в СССР. Не к Хрущёву приехал и не в Союз художников, а к ленинградскому художнику-самоучке. Уже в 1966 году у Рухина, возмутительным образом минуя официальные каналы, состоялась выставка в США. Ну а в 1974-м Рухин, один из немногих питерцев, участвовал в Бульдозерной выставке на пустыре в Беляево. Ну как участвовал — был избит, вывалян в грязи и арестован вместе с Рабиным и другими друзьями художниками. Но препятствия и козни Рухина не останавливали. Он продолжал бороться за право свободно работать, развил бурную неофициальную деятельность в Ленинграде, стал настоящей костью в горле у властей. Именно поэтому его гибель в пожаре в мастерской в 1976 году многие до сих пор отказываются считать несчастным случаем. Рухину было всего 32 года. Друзья-художники решили почтить его память выставкой. Разрешения спрашивать не стали, да и ясно, что не разрешили бы. Поэтому в назначенный день гости северной столицы могли наблюдать странную сцену: милиция хватала всех, кто шел по улице с картиной, подозревая их в участии в незаконной выставке. В результате до места проведения, как говорят, добрался лишь Боб Кошелохов. У него в руках был ассамбляж с больничной уткой, и подозрений он не вызвал. Правда или нет, но Рухину бы такой поворот точно понравился.

Абстракция, представленная на нашем аукционе, — это работа самого ценного периода, который начался у художника в конце 1968 года. Найти правильную технологию Евгению Рухину помог его друг Владимир Немухин: научил его особым образом заливать фоны, а также обучил некоторым другим хитростям. Рухин ведь не учился в художественном вузе (равно как и сам Немухин). Искусство он изучал по книгам, по репродукциям, и, конечно, в музеях. По факту главными его учителями стали московские друзья из Лианозовской группы — Рабин и Немухин. Наша картина не раз участвовала в выставках в России и за рубежом. В частности, в 2012 году ее показывали на выставке «Москва Underground» в Венеции. Она опубликована в каталоге.

ЯКОВЛЕВ Владимир Игоревич (1934–1998) Два белых цветка на красном фоне. 1969. Бумага на оргалите, гуашь. 46,5 × 35,5

Образцовый, вдохновенный Яковлев ценного периода — конца 1960-х. Его цветы — особые, психологические. Неслучайно ценители отмечают, что Яковлев писал не натюрморты, а портреты цветов. Когда-то такие гуаши висели во многих квартирах русской интеллигенции. У ученых, у музыкантов. То, что тогда стоило 15 рублей, сегодня может стоить дороже миллиона. Друг Владимира Яковлева, художник Михаил Гробман, рассказывал, что иногда Яковлев отдавал свои работы на время, без денег, просто повисеть. Например, если человек не был уверен. Но когда кто-то начинал с этой графикой жить, то был уже не в силах расстаться и неизменно выкупал. Яковлев — еще одна трагическая фигура русского нонконформизма. Он с юности страдал душевной болезнью, много лет провел в психбольницах и интернатах, в 1990-х в конце жизни полностью ослеп. А его цветы даже спустя 50 лет после создания не вянут и продолжают радовать коллекционеров.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

ШЕМЯКИН Михаил Михайлович (1943) «Тени» из цикла «Карнавалы Санкт-Петербурга». 1994. Сериография. Бумага. 106,5 × 104,3

В 1971 году Михаила Шемякина вынудили уехать из СССР и лишили советского гражданства. Этому предшествовали долгие годы издевательств. Из института выгнали, выставки запрещали, а самого художника считали пачкуном, которому требуется принудительное лечение в психушке. Шемякин был вынужден работать почтальоном и грузчиком, чтобы избежать уголовного преследования за тунеядство. Бить своих — любимое развлечение советской власти. Через несколько лет упорной работы во Франции Шемякин получил международное признание. Его выставки с успехом шли в Европе и США. После перестройки художник вернулся в Россию.

«Карнавалы Санкт-Петербурга» — один из самых известных циклов Шемякина. Сериография (от латинского serikus — шелк) — это разновидность эстампа, вид трафаретной печати для создания тиражной графики. Ее еще часто называют шелкографией. Потому что для печати принта используется шелковая сетка. В частности, знаменитая серия портретов Мэрилин Монро у Уорхола — это сериография. Но это все нюансы. А нам важно знать, что эта технология позволяет достигать безупречного качества на бумаге — с текстурой, объемом. Неслучайно этот лист интересно рассматривать в косых лучах — совершенно особое ощущение. Лист содержит оригинальную подпись и сопровождается сертификатом подлинности от Фонда Михаила Шемякина.

ГРОСИЦКИЙ Андрей Борисович (1934–2017) Портрет лопаты. 2004. Дерево (ДСП), масло, см. т. 70 × 62

Не «Лопата», а именно «Портрет лопаты». Недаром шестидесятника Андрея Гросицкого прозвали «поэтом вещей». Мясорубки, ржавые щеколды — обычные предметы быта словно оживали в его работах. Первой его важной выставкой стала резонансная выставка неофициального искусства в павильоне «Дом Культуры» на ВДНХ в 1975 году. Вскоре его домом стал «горком» — зал на Малой Грузинской, территория свободная от диктата соцреализма, где было позволено выставляться независимым художникам. Гросицкому повезло дожить до полноценного признания. У него были выставка в Третьяковке и важная ретроспектива в Музее Москвы в 2015 году. Сегодня он один из самых востребованных художников. За его рельефы неизменно бьются коллекционеры. Так будет и на этот раз. Образцовая, очень характерная вещь — портрет лопаты, смонтированный на дверце кухонного гарнитура.

ЗВЕРЕВ Анатолий Тимофеевич (1931–1986) Люди в лодке (Ковчег). 1986. Оргалит, масло. 69 × 121

Это Зверев 1986 года, последнего года жизни художника, когда он жил и творил в квартире своего друга Виктора Казарина. В это время у них появился цикл совместных работ Зверев-Казарин, которые были написаны вдвоем и на которых стояло две подписи. Но это, как правило, были большие картины — под полтора метра. А метровые Зверев писал сам. Вот эта — одна из таких, самостоятельная зверевская, но в узнаваемой стилистике мастерской на Малахитовой улице. Работа сопровождается экспертизой Валерия Силаева.

КУПЕР Юрий Леонидович (1940) Шпатель. 1993. Ассамбляж, масло, см. т. 29 × 24

Такие плоскостные ассамбляжи — это «визитная карточка» Юрия Купера. Шестидесятник, эстет, художник старой школы. Его любимые авторы: Леонардо, Фра Анжелико и Тициан. Купер — поистине ренессансный мастер. Он пишет стихи, делает сценографию, разрабатывает интерьеры театров, церквей и синагог.

Купер уехал из СССР одним из первых, в 1972 году. Работал во Франции и Америке. 1993 год, когда создана эта работа, — это, вероятно, еще французский период. Впрочем, последние годы Купер почти все время проводит в России. Здесь он нарасхват. Им, в частности, разработаны фасад и интерьер Воронежского театра, проект нового Сретенского монастыря, проект синагоги в Перми и дизайн занавеса для Мариинки Гергиева.

«Шпатель» Купера — тонкая, эстетская вещь. Украшение. И не без философских смыслов. Как минимум это разговор о том, «чем пахнут ремесла», где пахнет маляр скипидаром и краской. И только безделье не пахнет никак.

РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

ЯКОВЛЕВ Александр Евгеньевич (1887–1938) Художник и муза. 1926–1930. Бумага, гуашь. 49 × 64 (в свету)

Александр Яковлев — один из самых дорогих русских художников. Его аукционный рекорд был установлен на Christie’s в 2007 году, когда портрет его друга Василия Шухаева был продан за 5,5 млн долл.

Сегодня Яковлев считается одной из главных фигур русской неоклассики периода становления модерна. Александр Евгеньевич был членом «Мира искусства» с 1912 года, много выставлялся. Революция застала его в творческой поездке на Восток, в Китае. На родину художник решил не возвращаться и переехал во Францию. Там он получил широкую известность, благодаря сотрудничеству с фирмой «Ситроен». Яковлев стал их верным художником-репортером в автомобильных экспедициях по Африке и Азии. А по окончании турне в Париже проходили его выставки.

«Художник и муза» — модернистская гуашь конца 1920-х годов. Подлинность подтверждается экспертным заключением Центра Грабаря. Эксперт — Ольга Глебова.