ШЕДЕВРЫ

ЦЕЛКОВ Олег Николаевич (1934) С вилкой. 1983. Холст, масло. 195 × 130

Один из главных и самых дорогих русских нонконформистов. Его фамилию, уверен, слышали даже те, кто мало интересуется изобразительным искусством. Ведь истории про Целкова несколько раз встречаются в прозе Сергея Довлатова. Одна из самых известных — в «Соло на ундервуде» — про то, как художник назначал цены на свои картины. Делал он это очень своеобразно. А все оттого, что однажды художник крепко продешевил. Дело было так. Его друг, поэт Евгений Евтушенко, привел к Целкову покупателя — драматурга Артура Миллера, третьего мужа Мэрилин Монро.

— Я хочу купить вот эту работу. Назовите цену.
Целков ехидно прищурился и выпалил давно заготовленную тираду:
— Когда вы шьете себе брюки, то платите двадцать рублей за метр габардина. А это, между прочим, не габардин.
Миллер вежливо сказал:
— И я отдаю себе в этом полный отчет.
Затем он повторил:
— Так назовите же цену.
— Триста! — выкрикнул Целков.
— Триста чего? Рублей?
Евтушенко за спиной высокого гостя нервно и беззвучно артикулировал: «Долларов! Долларов!»
— Рублей? — переспросил Миллер.
— Да уж не копеек! — сердито ответил Целков.
Миллер расплатился и, сдержанно попрощавшись, вышел. Евтушенко обозвал Целкова кретином...
С тех пор Целков действовал разумнее. Он брал картину. Измерял ее параметры. Умножал ширину на высоту. Вычислял, таким образом, площадь. И объявлял неизменно твердую цену:
— Доллар за квадратный сантиметр!

Многие полагают, что это байки — Довлатов додумал. Оказывается, нет. Целков сам рассказал эту историю писателю. Довлатов лишь перепутал доллары с рублями, но в остальном так и было.

Свою знаменитую эстетику персонажа-морды Целков изобрел в самом начале пути, еще в 1960-х. Сначала эта форма вышла случайно. Но вскоре Целков понял, что образ этот эволюционирует и эта загадка его не отпускает. В первое время он называл их масками, а не мордами. Впрочем, камуфляж театральным термином ему не помог. Советская власть морды невзлюбила. Первую персональную выставку Целкова в Курчатовском институте в 1965 году закрыли через два дня. А вторую выставку в доме Архитекторов свернули через 15 минут после открытия — бдительные борцы с инакомыслием не стали утруждать себя формальностями, и отключили свет. Очень скоро творческие единомышленники «комитетчиков» исключили Целкова из союза художников. В 1977 году ему пришлось уехать. Сегодня он живет и работает во Франции.

Сейчас перед нами — образцовая работа Целкова, музейного уровня. Самого ценного периода, 1983 года. Его фирменная тема. Убедительный двухметровый размер. И фантастическое качество. Когда-то его друг Шемякин сказал, что Целков — это «гремучая смесь из светотени Рембрандта, пышной плоти Рубенса, помноженная на русское безумие и мощь варварского духа!» Лучше и не скажешь. Ради любопытства. Наша картина «С вилкой» размером 195 × 130 — по «калькулятору» Целкова советского времени должна была стоить 25 350 рублей — то есть 36 200 долларов по лицемерному официальному курсу 1983 года. Сегодня, конечно, дороже. Впрочем, не так уж драматично, не в разы. При этом стоит помнить, что аукционный рекорд для творчества художника составляет 440 000 долларов. Тоже за двухметровые лица 1980 года.

АКТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО

AES+F (1995) Последнее восстание 2. Тондо № 22. 2006. Холст, цифровая печать, акриловый лак. Диаметр 150 см

AES+F — одна из очень редких коммерчески успешных российских арт-групп в мире. Абсолютно конкурентоспособные на международной арене. Новаторские. Дорогие. Нарасхват.

В составе группы — четыре человека: «A» — Татьяна Арзамасова, «E» — Лев Евзович, «S» — Евгений Святский и «F» — Владимир Фридкес.

Произведения AES+F представлены в жанрах скульптуры, цифровой печати, фото. Но опорными произведениями важных выставочных проектов являются их цифровые видео. Точнее то, что многими воспринимается как фильмы. На самом деле технически это морфинги. То есть не видео, а тысячи, десятки тысяч постановочных фотографий, которые «перетекают» друг в друга через алгоритмы компьютерной графики. Один из таких фильмов — это как раз «Последнее восстание». Это первое «видео» в трилогии «Последнее восстание» — «Пир Трималхиона» — «Allegoria Sacra», собранной в логике «ад — рай — чистилище». То есть сегодня перед нами сцена из ада. Правда, ада очень гламурного, без крови и страданий. Так и было задумано. По замыслу AES+F, происходящее имитирует компьютерную игру, в которой лишенные прочих страстей ангелы-подростки ведут борьбу друг с другом. Причем воюют они, как в компьютерах: без страха физического насилия, без сдерживающих табу, без неприятных эмоций. Крови нет. Боли нет. Чего бояться? Это же выдуманная реальность!

Идеально выглядящие бойцы последнего восстания замерли в позах персонажей картин эпохи Ренессанса. Один из участников сцены — модель и художник Данила Поляков. В сказочном гламурном аду идет бескровная битва красивых людей на фоне фантастических пейзажей.

У работы много смыслов. Тут и кибернетический пост-апокалипсис. И новая этика. И много чего. Но главное — это, пожалуй, философский взгляд на конфликт поколений. Отцы снова не понимают детей. И снова их критикуют. За онлайновую жизнь, за сетевое общение и за искусственные эмоции.

Лимитированный тираж этой вещи включал 5 экземпляров + 3 авторских. Номер в тираже 4/5. Подлинность работы AES+F подтверждается сертификатом, подписанным Евгением Святским от лица всей группы.

КУЛИК Олег Борисович (1961) Я кусаю Америку. Америка кусает меня. 2001. Винил, фотопечать. 164,5 × 131,5

Перед нами фотофиксация одного из легендарных перфомансов Олега Кулика — главного представителя московского акционизма. Впервые в образе человека-собаки художник предстал 23 ноября 1994 года — на пороге галереи Марата Гельмана. Голого человека в ошейнике держал на цепи человек в трусах — другой легендарный акционист 1990-х, Александр Бренер. В жуткий холод (на дворе был ноябрь) на посетителей галереи на Малой Якиманке напрыгивал кусающийся и рычащий человек, не пуская их внутрь. Наутро он проснулся знаменитым. А то, что начиналось как отвязная смелая шутка, быстро обросло философским содержанием. Как говорил автор басен Эзоп: «Чем сильнее я узнаю людей, тем больше я люблю животных». Но вообще, это еще пример того, как в принципе странно устроена жизнь. И как странно плетутся судьбы в искусстве. Олег Кулик — глубокий художник, экспериментатор, новатор, философ. Он много лет работал как скульптор, резал стекло, развивал собственную теорию прозрачности. Делал мощные работы — я их видел. И что? Ничего. Почти ничего. Ни славы, ни известности. А тут раз — бах — человек-собака — и ты в истории искусства. Через год — мировая звезда, с прессой в Европе и в Америке. Галеристы со всего мира рвут на части: «Сделай у нас так же!» Он все чаще отказывается — хватит — чувствует, когда на акцию ходят ради шоу, а не смыслов. Через несколько лет история с человеком-собакой трансформировалась вообще в политическую «Партию животных», а Кулик пытался выдвинуться от нее кандидатом в президенты России. Зарегистрироваться ему не дают, но проект остается в истории русского акционизма.

Мощный кадр в клетке сделан во время нью-йоркского перфоманса «Я кусаю Америку, Америка кусает меня». На дворе 1997 год. Кулик приехал в США в собачьем ошейнике, проходит в таком виде паспортный контроль и поселяется на несколько дней в вольере в галерее Deitch Projects. Периодически человек-собака выходит оттуда на четвереньках, беспардонно обнюхивает публику и творит всякие безобразия. Обычному мужчине ничего даже близко нельзя. А собаке можно. Публика в восторге, женщины норовят погладить, ну и вообще. Русскую «собаку» никто не боится, потому что в Америке художник в клетке не в диковинку. В Нью-Йорке хорошо помнят перфоманс постмодерниста Йозефа Бойса «Койот: Я люблю Америку, Америка любит меня». В 1974 году немецкий художник несколько дней жил в одном вольере с диким койотом. Наш художник пошел дальше. И его версия вышла куда более бескомпромиссной.

С тех пор прошло 25 лет. Человека-собаки больше нет. Кулик давно расстался с этим образом. Несмотря на то, что просьбы повторить его поступали еще много раз. Теперь человек-собака смотрит на нас со страниц монографий по истории искусства и с выставочных фотографий. В частности, данная исполинская работа экспонировалась на выставке «В ПОЛНОМ БЕСПОРЯДКЕ. Русское современное искусство. Премия Кандинского 2007–2012» в Барселоне в 2012 году.

ЛАТЫШЕВ Константин Эдуардович (1966) В коньках на Чистых прудах. 2007. Холст, печать. 140 × 109

Константин Латышев в конце 1980-х входил в число участников группы «Чемпионы мира» вместе с Константином Звездочётовым, Гией Абрамишвили, Борисом Матросовым и др. Вместе они работали всего три года, с 1986 по 1988-й. Но успели навести шороху в постзастойном, но еще советском искусстве. Хулиганили, требовали от Верховного Совета повернуть русло Волги — чтоб впадала не в Каспийское, а в Балтийское море. Бузили, как могли. А что им было? Двадцать лет, вокруг — перестройка, фильм «АССА», Советский Союз трещит по швам.

Потом каждый пошел своим путем. Константин Латышев стал одной из ключевых фигур московского концептуализма 1990–2000-х. Выработанный им стиль просится сравнить с уорхоловским поп-артом. Латышеву тоже свойственны приемы насмешки над брендами эпохи потребления. Вспомнить хотя бы его холст «Сука-Сука», с надписью шрифтом Coca-Cola. Текст в его работах играет даже большее значение, чем визуальный ряд. Его лозунги порой превращаются в мемы. Как случилось, например, с картиной «Любишь ли ты, сука, современное искусство так, как люблю его я?» Его графика схематична, плакатна, очищена от всего лишнего. Но есть вещи жестче. На картинах-плакатах Латышева сталевары отливают золотой унитаз для олигарха, полиция допрашивает антиглобалиста, а доктор наук роется в помойке. Реакция на действительность породила новый жанр, который критик Андрей Ковалёв метко назвал капиталистическим реализмом.

Сегодня у нас Латышев ироничный, с объяснением. Кружилась-кружилась — и докружилась. Вроде просто. Но вещь эффектная, заряженная. Тут и секс, и гламур, и сарказм, и дух времени — все, как нужно для коллекции.

Картины Константина Латышева находятся в собраниях Третьяковки, центра Жоржа Помпиду, в коллекциях Екатерины и Владимира Семенихиных, Петра Авена, Шалвы Бреуса и других.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Бубновый солдат. 2010. Холст, акрил, коллаж. 45 × 35

Небольшая, но классная работа нонконформиста Владимира Немухина — находка для тех, у кого осталось уютное местечко на стене.

Владимир Немухин — художник лианозовской группы, участник Бульдозерной выставки 1974 года, Измайловской выставки 1974 года, выставки в павильоне «Пчеловодство» 1975 года и один из организаторов горкома графиков на Малой Грузинской.

Это одна из его главных тем — бубновый солдат. Еще обратите внимание, что работа выполнена не на бумаге, смонтированной на холст (как любил и часто делал Немухин), а напрямую на холсте. Подлинность подтверждена экспертизой Валерия Силаева.

ШТЕЙНБЕРГ Эдуард Аркадьевич (1937–2012) Композиция с черным треугольником. 2005. Картон, темпера, коллаж. 70 × 70

Уроки рисования юному Эдику Штейнбергу давал Борис Свешников, который приходил в себя после сталинских лагерей в доме Аркадия Штейнберга в Тарусе. Отец Эдуарда был тем самым фельдшером, который спас в лагере Свешникова от смерти. Пройдет 10 лет, и Эдуард Штейнберг станет одной из ярких фигур неофициального искусства — новатором, работающим на стыке супрематической геометрии и метафизики. Геометрическая композиция на наших торгах — это как раз яркий пример геометрического Штейнберга. Очень узнаваемая, сочная темпера. Особенно хорошо она смотрится без стекла. Есть экспертиза Валерия Силаева. А цена — сказка.