Покосившиеся деревянные домишки, отражающиеся в луже в образе церквей — это один из самых известных философских сюжетов в творчестве Рабина. Он придумал его не позднее 1966 года, а может, даже еще раньше. В любом случае сюжет оказался настолько глубоким и образным, что коллекционеры и устроители выставок много раз просили его повторить. И Рабин повторял, не раз и не два. И в живописи, и в графике, и даже в линогравюре. Наш пейзаж маслом написан в 1974 году — в год исторической Бульдозерной выставки. Рабин менял антураж, детали, но основная конструкция оставалась прежней: изба — лужа — храм.

Эту работу можно было и не подписывать — «русский Босх» определяется за версту. Но в этот раз художник сделал даже две подписи: сверху нарисовал вензели «Л П», а внизу слева — «Лёня Пурыгин Гениальный из Нары». Космодивадивная — один из мифических женских персонажей-покровительниц, наряду с Голубой Женщиной и знаменитой Пипой Пурыгинской. Только Пипа чаще бывает настроена недружелюбно. А Космодивадивная — это чистый ангел, да еще и с крыльями. На руках она держит самого художника — хранит и защищает от полчищ врагов.

Эмоциональный, немного хулиганский автопортрет Ситникова, сделанный уже в американский период. Василий Яковлевич смотрит с него с прищуром, с хитрецой. Холст музейного размера, виртуозная живопись, безошибочно узнаваемый стиль, где фоны прорабатывались одежной щеткой с нанесенной краской.

Портрет выполнен в редкой и особо ценной дивизионистской манере — в духе «портретов ветра» Яковлева. Вещь вдохновенная, прочувствованная, с неизменным цветком в руках. По сути, это были последние лучи перед долгими темными временами в судьбе художника. После 1979 года его психическое здоровье сильно ухудшилось. Зрение падало. Работать становилось все тяжелее…

Лаконичный язык супрематизма и диалог с Малевичем — это фирменный творческий рецепт от одного из главных представителей второго авангарда. И уже с парижским шиком. С конца 1980‑х Штейнберг работал во Франции и сотрудничал со знаменитой галереей Клода Бернара. Наша работа, к слову, тоже оттуда. Композиция 2000 года участвовала в нескольких персональных выставках и опубликована в двух каталогах.

«Русский Моранди» Вейсберг о своем месте в искусстве отвечал так: «Общего у меня с современниками — только стена». Он был членом МОСХа, дружил и выставлялся с шестидесятниками, но при этом оставался внутренним затворником. Да и не только внутренним. Его святая святых была комната в коммуналке на Арбате со стенами, выкрашенными в белый цвет. Там он изобретал свое «белое на белом», работал до душевного и физического изнеможения.

Перед нами работа с богатой выставочной историей, опубликованная в монографии Маневич и с резонансной музейной выставкой в анамнезе. «Композиция с птицей» — классический сюжет Штейнберга, изящный симбиоз фигуративного элемента, положенного на супрематическую основу. Много лет эта картина была в известном собрании Иосифа Бадалова и в 2009 году выставлялась в Московском музее современного искусства на выставке «Традиция нонконформизма».

Первый год на территории «свободного мира». Первый год его Парижа. В Париже в творчестве Рабина многое изменилось. Палитра стала другой, поменялась подпись да много чего. Но настроение еще долго оставалось лианозовским. Да и сюжеты он еще долго использовал те, что придумал на родине.

Краснопевцев особо ценного периода. Здесь есть все, что ищут коллекционеры Краснопевцева: поэзия, гармония, равновесие, восторг покоем. Не все знают, что натюрморты Краснопевцева зачастую имеют свой тайный сюжет. И эти безмолвные кувшины можно рассматривать как драму одушевленных персонажей.

Масло у Яковлева — уже само по себе редкость. Художник жил в таких условиях, что редко получалось работать пахучими материалами. А в этой картине сошлось вообще всё: и живописная техника, и ценная пуантель (в стиле «портрета ветра»), и его главный образ цветка. Причем, если обычно цветы Яковлева — это спокойный сплав одиночества и беззащитности, то в нашем случае баланс сильно смещен в сторону экспрессивной мятежности. Безусловный музейный уровень!