ШЕДЕВРЫ

ЦЕЛКОВ Олег Николаевич (1934–2021) Голова с ножом. 1992. Холст, масло. 60 × 120

Одного из самых известных новаторов послевоенного поколения несколько раз выгоняли из разных художественных институтов. Живя в СССР, Олегу Целкову регулярно приходилось идти на ухищрения, чтобы иметь право считаться художником, а не тунеядцем. Но почему-то к этому неблагонадежному субъекту в комнатку на Соколе приезжали смотреть картины Евтушенко, Ахматова, Сикейрос с Гуттузо. За что потом его отца, работавшего на секретном заводе, таскали в КГБ отдуваться за сомнительные знакомства сына. А сегодня Олег Целков — гордость национального послевоенного искусства. Любая его картина — это «мерседес» в «гараже» коллекционера. Уровень задается сразу. Художник при этом поразительно современный. Никогда не скажешь, что его магистральная тема появилась более 60 лет назад.

Перед нами метровый Целков, радикальный сюжет — идеальный вариант для смелого собрания. Лица, морды, личины, рыла, маски — эти образы появились в творчестве Целкова в 1960 году. Как это произошло? Мы слышали много версий и изящных трактовок искусствоведов. Но скорее к ним можно относиться как к фантазиям. Ведь сам Целков не стал наводить тень на плетень. В своем интервью Вадиму Алексееву, опубликованном в книге «Идеально другие», художник рассказал, что все вышло случайно. Просто нарисовал двух персонажей и понял, что вышел на свою дорожку. Тогда он поставил себе задание: применить метод изображения лица для всего остального — и для натюрморта, и для пейзажа. Первая картина, выполненная по новой методике, стала для Целкова кошмаром, он переделывал ее сотню раз. Но параллельно он вышел на свое главное открытие. «Волею судеб я первым из художников создал лицо, в котором нет идеализации. Лицо, в котором нет ничего от лица Бога. Вот уже 40 лет я делаю это лицо с такой же страстью, с какой поглощаю обед. Получается, что я пишу лица, которые для самого меня тайна. Я их не понимаю».

Действительно тайна. Метафора со срезанным лицом допускает море трактовок. Тут идея искупительного освобождения, и поощряемая обществом двуличность, и конфликт самого с собой, и избавление от маски, и комплекс социального лицемерия. Сложная, многоплановая вещь. И абсолютно захватывающая внимание любого зрителя. Пройти мимо такой невозможно.

Обратите внимание, что работа подписана в правом нижнем углу — процарапыванием нанесена крупная подпись на русском. А на обороте есть дарственная надпись и название.

КОШЛЯКОВ Валерий Николаевич (1962) Архитектурная фантазия. Из цикла «Идеальный город». 1994. Холст, см. т. 168 × 182

И снова музейный размер — почти два метра — и главная тема от Валерия Кошлякова, пожалуй, самого известного современного русского художника 1990-х.

Картины Кошлякова — это почти всегда разговор о вечности, о времени, об ускользающей красоте, о хрупкости и бренности мира. Поэтому натурой его коллажных пейзажей выступают античные и средневековые руины, архитектурные памятники и скульптуры. А еще Кошляков — это эстетическая меланхолия и обращение к чистой классической красоте, во многом отвергнутой эпохой постмодернизма.

Кошляков стал известен во времена сквота в Трехпрудном переулке, где в 1990-х собрались молодые безбашенные «понаехавшие» художники. Жили, работали, сочиняли манифесты, устраивали выставки и загулы. Кошляков в те времена входил в товарищество «Искусство или смерть» вместе со своим другом Авдеем Тер-Оганяном (позже вынужденным бежать от политического преследования).

Сегодня Кошляков — респектабельный парижский художник, картины которого стоят десятки тысяч евро, а отдельные произведения на аукционах успешно штурмуют планку в 100 000 евро. Его любят и ценят в Москве. Он представлен в важных частных собраниях и музеях.

«Архитектурная фантазия» — мощная, масштабная вещь, выполненная в сложной авторской технике. В основе — холст, на котором изображение нанесено частично в коллажной технике, частично грифелями, частично водорастворимыми красками. Причем это не «застывшая красота». Наоборот, в ней много неоэкспрессионистского, очень эмоционального. Такие работы не могут надоесть. Глаз не оторвать.

НЕСТЕРОВА Наталья Игоревна (1944–2022) Надвигающийся шторм. 1992. Холст, масло. 130 × 130

Известие о кончине «амазонки левого МОСХа» пришло 10 августа 2022 года. Наталья Нестерова умерла на 79 году жизни.

Картина-притча «Надвигающийся шторм» была написана 30 лет назад, в 1992-м. Только что распался Советский Союз. Стремительно перестраивались все социальные и экономические иерархии. Старый мир рушился. Профессора шли торговать ширпотребом в Лужники. В подъездах каждый день звучали выстрелы, а «мерседесы» новых хозяев жизни регулярно взлетали на воздух. Вместе с тем чувство тревоги, растерянности и несправедливости соседствовало с небывалой надеждой на светлое будущее. Вот-вот, нужно затянуть пояса и осталось чуть-чуть. И вот как раз эти два сильных чувства тревоги и надежды являются эмоциональными доминантами нашей картины. Пусть ветер рвет шляпы, путь небеса наливаются свинцом, но жизнь все равно возьмет свое. И перенесет в прекрасное будущее, как белоснежный круизный лайнер.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

СВЕШНИКОВ Борис Петрович (1927–1998) Прогулка. Вторая половина 1970-х. Холст, масло. 60 × 75

Самая светлая и композиционно-мягкая картина Свешникова из собрания итальянского коллекционера Пьеро Саворетти. Редчайшая мятно-сиреневая палитра, дама с веером, театральная атмосфера. Все черти спят. И лишь паутина в верхнем углу напоминает о мистических терзаниях Бориса Свешникова. Обратите внимание, что картина подписана. В правом нижнем углу в пуантели утопает монограмма СБ. Подлинность подтверждена экспертным заключением Валерия Силаева.

БЕЛЮТИН Элий Михайлович (1925–2012) Пророк. 1974. Холст, масло. 97 × 64

Феномен Белютина как художника и как организатора уже много лет продолжает удивлять исследователей неофициального искусства. Сложно представить, как это под боком у советской власти в 1960-е годы могла существовать студия, в которой сотням людей преподавали живопись вне канона соцреализма. Да что там «вне канона»! «Новая реальность» стала рассадником «абстракцизма» и «формализма»! Недаром именно с работ студийцев начал распекать художников Хрущёв на выставке в Манеже в 1962 году. Из-под крыла белютинской студии вышли такие художники, как Борис Жутовский, Александр Панкин, Игорь Снегур, Вячеслав Зубарев, Натта Конышева и другие. Воистину, потянуть такое дело мог только настоящий политический тяжеловес. Мудрый, опытный, дипломатичный. Таким и запомнился Элий Михайлович Белютин. На фоне массива решенных им организационных задач порой занижается его роль как художника-новатора. А он безусловно был таковым. Придя с фронта, Белютин поступил в Суриковский институт, учился у Лентулова и Кузнецова. В конце 1950-х он предложил методику обучения на основе спонтанного высвобождения творческой энергии. И заразил своими идеями огромную армию людей, ищущих себя в творчестве.

«Пророк» — классическая белютинская работа-загадка. Абстрактный танец с первого плана с «размытием зрения» превращается в портрет пророка. В отличие от работ «студийцев», живопись маэстро стала редкостью на аукционном рынке. Работ Белютина у нас не было давно. Так что это безусловная удача для коллекционеров.