ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

ВУЛОХ Игорь Александрович (1938–2012) Пейзаж. 1990-е. Холст, масло. 80 × 60

Мастер медитативной условности, известный шестидесятник Игорь Вулох не принадлежал к политическому крылу андерграунда. Единственный известный «героический» эпизод в его противостоянии с властями — это скандал с выставкой в Тарусе в начале 1960-х годов, на которую «несогласованно» приехали иностранные журналисты и дипломаты. Так в СССР было не положено. Выставку закрыли, директора ДК уволили.

Вулох — один из редких новаторов послевоенной русской абстракции, разработчик самостоятельного языка, создатель уникальной узнаваемой манеры. Многие его работы, выглядящие беспредметно, на самом деле имеют конкретную фигуративную основу. Зачастую это пейзажи и натюрморты, реализованные в особой «размытой» оптике.

Как раз наш случай. Эффектное крупное масло. Редкая палитра. Удача для коллекционера.

ЯКОВЛЕВ Владимир Игоревич (1934–1998) Цветы с двумя лепестками. 1976. Бумага, пастель, карандаш. 43 × 55

Пастель у Яковлева — редкость. Пожалуй, еще большая редкость, чем карандаш. Впрочем, дело даже не в технике. Перед нами рисунок сказочной красоты. Воздушный, легкий, светлый, гармоничный. Постоянные наши покупатели знают, что цветы для Яковлева — исповедальный сюжет. Это философская метафора хрупкости человеческой природы, разговор об одиночестве и скоротечности жизни. Сегодня перед нами — безусловный шедевр. Почти полвека он находился в собрании французской пары, которая много лет провела на дипломатической работе в Москве и собрала отличную коллекцию чуждого советской власти «другого искусства».

ЗВЕРЕВ Анатолий Тимофеевич (1931–1986) Автопортрет. 1960. Бумага на картоне, масло. 44,5 × 34

Этот стремительный портрет Зверева происходит из собрания артиста Александра Румнева. Широкой публике он известен по роли иностранного посла в фильме Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный» (1944), а также по роли маркиза Па-де-труа в черно-белом фильме «Золушка» (1947). Но в историю русского неофициального искусства Румнев вошел не как балетмейстер, а как первооткрыватель таланта Анатолия Зверева. Они познакомились, когда Звереву было 23 года. Сестра Румнева принесла домой рисунки таланта из Сокольников — и Румнев поразился. Вскоре он стал для Зверева кем-то вроде наставника. Именно Румнев подсказал Звереву пойти рисовать животных в зоопарке, а позже пробил редчайший для карьеры Зверева заказ на книжку «Я рисую в зоопарке». Румнев начал развивать талант Зверева-пейзажиста, организовывал ему пленэры в Коломенском. Румнев придумал историю с иллюстрациями Зверева к «Золотому ослу» Апулея. Считается, что именно благодаря Румневу мода на Зверева появилась в кругах московской интеллигенции, еще до появления в его судьбе Костаки.

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Число 69. Скульптура для инсталляции «Поэт». 1993. Бронза, патина. 38 × 28 × 7

Эту скульптуру знают все поклонники творчества Немухина. Две цифры: 6 и 9. Красивая концептуальная вещь, где зашифрованы «инь-янь», знак зодиака, знак параграфа — много чего. В разных монографиях и каталогах она фигурирует под названием «96» — «69» — «Число 69». И вдруг в немецком каталоге одной из самых важных выставок Немухина читаем такое название: «Число 69. Скульптура для инсталляции "Поэт". 1993». Что за инсталляция? Какой такой поэт?

Это удивительная история, которую не знают даже владельцы этих скульптур. Но не будем держать интригу. Немухин говорил о немецком поэте Мартине Хюттеле. А скульптура была задумана как часть инсталляции «Поэт», посвященной авангардному поэтическому объединению «Аспай». Подробности — смотрите в нашей рубрике «Разбираемся с картинами».

Немухин гордился этим скульптурным проектом. Скульптура «Число 69» опубликована в нескольких каталогах Владимира Немухина. В частности, на странице 26 в каталоге «Владимир Немухин. Скульптура» 2010 года, составителем которого выступил Александр Ушаков.

РОГИНСКИЙ Михаил Александрович (1931–2004) Пальто. 1992. Гофрокартон, масло. 101 × 80

Эта картина рождается на тонкой грани цветовых соотношений. Сквозь дымку, из серого на сером, проступает контур старого пальто. В поздние годы парижского периода Рогинский любил этот прием. Палитра его «документализма» становилась все более лаконичной и все более темной. От ярких примусов и красной двери (главных работ «русского поп-арта» 1970-х) Рогинский пришел к апофеозу «русского бедного» — гофрокартон, серое масло, скупая графичность. Бескомпромиссная работа. Знаточеская. Тонкая. Музейная.

ЮРЛОВ Валерий Иванович (1932) Пара форм. 2000. Полимерная основа, акрил, см. т. 62 × 60

Зеркальные квадраты на этой картине сразу выдают самую известную конструкцию Валерия Юрлова — пару форм. Концепция «пар форм» анализирует два состояния объекта — до и после воздействия среды или времени. К этой идее Юрлов пришел парадоксальным образом — наблюдая за сплющенной консервной банкой, выброшенной на берег моря. Вот «было» и вот «стало». При советской власти художник работал «в стол». Зарабатывал книжной иллюстрацией в «Детгизе». Покупателями его картин были преимущественно иностранцы, с которыми знакомили друзья.

СЕМИДЕСЯТНИКИ

ГРИГОРЬЕВ Александр Ефимович (1949) Размышления о 1970-х. 2021. Бумага, темпера. 70 × 70

Шестьдесят лет назад Александр Григорьев был кинетом, участником группы «Движение», вместе с Нусбергом, Колейчуком, Инфанте. Группа «Движение» стала ярчайшим явлением в советском послевоенном искусстве. В середине 1970-х Александр Григорьев ушел из группы «Движение» и вот уже больше сорока лет последовательно развивает идеи оп-арта — оптического искусства.

Представленная сегодня темпера — трибьют эпохи кинетизма. Она так и называется — «Размышления о 1970-х».

НАХОВА Ирина Исаевна (1955) Окна. 1987. Холст, дерево, масло. 120 × 120

«Окна» Ирины Наховой — сложный объект из семейства «двухслойной живописи». Здесь в качестве базовой основы выступает холст, границы задают деревянные планки. Работа крупного музейного размера создана в 1987 году — за год до эпохального московского «Сотбиса-1988», в котором принимала участие и Нахова.

Ирина Нахова — амазонка московского концептуализма и пионерка тотальной инсталляции. Подростком она часто бывала в гостях в мастерской концептуалиста Виктора Пивоварова. А ее репетиторами для поступления в полиграфический институт были пока еще не знаменитые изобретатели соц-арта Комар и Меламид. В 1980-х Нахова начала превращать в тотальные инсталляции собственную квартиру. Все всерьез: художница перекрашивала стены и превращала жилище в комплексный арт-объект. Интересно, что первая ее тотальная инсталляция «Комната», «собранная» не в квартире, а в музее, появилась именно в 1987 году — в год создания наших «Окон». Нахова — лауреат Премии Кандинского 2013. В 2015 году художница представляла Россию на Венецианской биеннале.

РУССКАЯ КЛАССИКА

КУСТОДИЕВ Борис Михайлович (1878–1927) Самовар в избе. Этюд. Село Семёновское. 1900-е. Холст, масло. 37 × 52,2

Будущий автор знаменитых «Купчихи» и «Русской Венеры» в начале 1900-х несколько раз ездил на этюды в Костромскую губернию. Там он писал деревенские интерьеры, предметы утвари и сцены крестьянского быта. Картина «Самовар в избе» происходит из собрания дочери художника и включена в список произведений Б. М. Кустодиева, опубликованный в монографии М. Г. Эткинда «Борис Кустодиев» (1982).