Владимир Яковлев — один из главных «художников свободы», любимый художник советской творческой и научной интеллигенции. Он — интуитивист, гениальный самоучка. Влюбленный в искусство ретушер, он свои первые уроки получил от Василия Ситникова и друзей из художественного подполья. Впрочем, позже все вспоминали, что Яковлева учить было не нужно, разве что подсказать отдельные технические приемы.
Василий Яковлевич Ситников был виртуозным живописцем. Он любил демонстративные ухарские приемы. На глазах у удивленной публики он мог написать композицию половой щеткой и любыми подручными средствами. Впрочем, самые лучшие его картины сделаны кропотливо и тонко. Как и сегодняшняя «Московская идиллия».
Музейного масштаба холст и разухабистая живопись с русским духом — это как раз тот формат, который особенно ценят коллекционеры Шульженко. Впрочем, другие его за это же ненавидят, обвиняя чуть ли не в русофобии. Подобно актеру, сыгравшему отрицательного персонажа, Шульженко достается за героев его картин — пьяниц и их разбитных подруг. Однако для художника пьяницы и маргиналы — не часть окружения, а объект исследования.
Этот метровый холст — совместная работа периода дружбы двух ярких фигур питерского андеграунда — Михаила Кулакова и Виталия Кубасова. В 1960‑х они учились в ленинградском театральном институте у художника Николая Акимова. Как и Евгений Михнов-Войтенко, Олег Целков и другие. Художники зарабатывали книжной графикой, а для души много экспериментировали, искали новые техники абстрактного экспрессионизма, вели самостоятельные философские искания.
Евгений Рухин — легендарный питерский шестидесятник. Он прожил очень короткую жизнь, но успел оставить яркий след в истории неофициального искусства. У Рухина, как и у многих, не было академического художественного образования. Его учителями были лианозовцы Рабин и Немухин. Подсказанные ими технические приемы позволили Рухину создавать самобытные предельно узнаваемые новаторские абстракции. Смелый человек, по советским меркам и вовсе безбашенный, Рухин трагически погиб в возрасте 32 лет.
«Додичка», как звал своего друга Владимир Маяковский, Давид Бурлюк вошел в историю как отец русского футуризма. В молодости он был бунтарем, организатором акций футуристов. Бурлюк щедро раздавал пощечины общественному вкусу. Это он придумал раскрашивать лица, вставлять ложки в петлицы пиджаков и всячески шокировать обывателей внешним видом и экстравагантными выходками. Но не все пошло так, как он задумал.
Эта сюрреалистическая картина опубликована в важной монографии, посвященной Эдуарду Зеленину, изданной французской галереей Поля Нужейма. Во Францию Зеленин уехал в 1976 году. Позади были выставки в кафе «Синяя птица», Бульдозерная выставка, выставка в Измайлово с хамской рецензией в «Вечерней Москве». После эмиграции Зеленин работал с французскими галереями. Его картины возил по миру Александр Глезер в составе «Музея русского современного искусства в изгнании».
Название этой картины Эрнста Неизвестного отсылает к латинскому изречению «Per aspera ad astra» римского философа-стоика Сенеки. Переводится «сквозь тернии к звездам» — метафора неуклонного стремления к победе, несмотря на все трудности. Но в картине Неизвестного название стоит воспринимать не метафорически, а буквально. Это картина о космосе, о покорении неизведанного, гимн человеческой смелости.
Тут важен контекст. Вспомним, что такое 1979-й год? На «загнивающем Западе» — компьютерная революция. Идет какое-то невероятное бурление энергий, пассионарный взрыв. В США — бум потребления. Одновременно в СССР — разгар эпохи застоя. Пропаганда на фоне растущего дефицита. Но вместе с тем 1979 год — это время бурного научно-технического прогресса и парадоксальный расцвет культуры! Такое вот странное время разочарований, удач и надежд. И все эти страхи, сомнения и оптимизм стали частью масштабной работы Петра Беленка — создателя уникальной концепции «панического реализма».
Почему именно Николина гора стала таким местом силы в творчестве Зверева? В этом живописном подмосковном посёлке была дача Оксаны Асеевой. Она была вдовой поэта Николая Асеева, друга Маяковского. Женщина прогрессивных взглядов, она была «музой русского футуризма». Но сегодня мы чаще вспоминаем о ней как о музе Анатолия Тимофеевича Зверева. Зверев любил бывать на Николиной горе, жил в приятной компании и с удовольствием работал.
