ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

ЗВЕРЕВ Анатолий Тимофеевич (1931–1986) Церковь в Переделкино. 1963. Холст, масло. 68 × 100

Холст 1963 года метрового размера! Эту картину Георгий Дионисович Костаки, знаменитый коллекционер и покровитель Зверева, продал жене военного атташе ВВС Канады в середине 1960-х годов. Вообще, «Церковь в Переделкино» — один из самых вдохновенных сюжетов в творчестве Зверева. И один из самых им любимых. В книге «Анатолий Зверев в воспоминаниях современников» Костаки рассказал об одном из таких зверевских рабочих эпизодов. «В Переделкино, где похоронен поэт Борис Пастернак, есть церковь с жилой частью, где жил патриарх, относящаяся к XV веку. Однажды ранней весной, пока еще не растаял снег, Зверев написал 6 полотен (100 × 80), над которыми работал в течение десяти часов. Не прерываясь ни на минуту, Зверев перенес разнообразные пятна на холст. Прошло около часа. Я внимательно посмотрел на холст, где не было ни малейшего намека на церковь. На мольберте был абстрактный рисунок, хаотическое нагромождение пятен различных цветов. За несколько минут до того как подписать работу, Зверев принялся за создание церкви при помощи другой стороны кисти. Выделив более отчетливо три пятна, он придал другим пятнам лукообразную форму куполов. Появились очертания церкви, а затем, Бог знает откуда, деревья в церковном дворе и тающий снег. Мерцали стены розовой церкви. В то время как я стоял с открытым ртом, Зверев настолько хорошо передавал краски неба, тающего снега и стен церкви на этих шести полотнах, что даже неопытным взором можно было безошибочно определить, в какое время дня сделан каждый из рисунков». Вполне возможно, что перед нами как раз одна из работ, сделанных в тот день. Размер и время совпадают.

Внимательный зритель спросит, а что же за вырезка приклеена на обороте монтажного картона? Это тоже свидетельство эпохи. Владелец приклеил туда статью Александра Солженицына «Крестный ход на Пасху» из журнала TIME от 21 марта 1969 года. Про Зверева там ничего нет. Будущий вермонтский затворник делится своими скептическими наблюдениями от праздника в Церкви в Переделкино — о том, как советские люди с транзисторами на шеях и сигаретами в зубах неловко тянутся к вере.

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Игрок. 1979. Бумага на холсте, масло, коллаж. 61 × 50

1979-й — отличный коллекционный год. И редкий сюжет! Валерий Силаев отмечает, что для Немухина, работавшего циклами, такая композиция является уникальной. Отпечатки рук отдельно у него были, валет-игрок тоже был. Но такого сочетания — нет. В повторы эта композиция впоследствии не переросла. С конца 1970-х годов работа «Игрок» находилась в собрании французских дипломатов, которые дружили с Немухиным и покупали его работы в Москве. В экспертизе отмечены ее высокий уровень и музейное значение.

КОСОЛАПОВ Александр Семёнович (1943) Have you eaten caviar lately? 2005. Бумага, пастель, карандаш, печать, см. т. 29 × 38

В концептуальной «икорной» серии одного из столпов соц-арта, как и положено, запущен круговорот смыслов. Сама по себе фраза «Вы в последнее время ели икру?» для русского уха звучит диковинно. А для американского — нет. Потому что это переделанный рекламный лозунг «Форда» «Have you driven a Ford lately?» Художник эксплуатирует прием лингвистического программирования, потому что этим вопросом американским потребителями когда-то все уши прожужжали.

Второй смысл поглубже. В свое время идеолог поп-арта Энди Уорхол предложил идею, что одной из главных скреп демократического общества является равный доступ к одинаковым товарам массового потребления. То есть ни за какие деньги миллиардер не сможет получить Кока-колу более высокого качества, чем та, что пьёт бомж в подворотне. Для обоих Кока-кола будет одинаковая. Как одинаков гамбургер «Макдональдса» для богача и нищего, и консервированный суп «Кэмбелл».

Александр Косолапов атакует эту идею и предлагает зрителю диаметрально противоположную аллегорию. Он выбирает элитарный товар — черную икру — продукт-антагонист «уравнивающей» всех Кока-колы. Да еще и усиливает образ обнаженными красотками — еще одним символом красивой жизни. Если Кола — это символ демократии, то икра — наоборот, вызывающий символ авторитаризма и неравенства. И еще каспийская черная икра в синих банках — когда-то была одним из самых узнаваемых во всем мире экспортных товаров Советского Союза. Противостояние демократического Запада и авторитарного Востока — это еще одна аллегория, заложенная в этой работе.

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Посвящается Максимилиану Волошину. 1998. Дерево крашеное. 39 × 5 × 24,5

И снова Немухин. И снова редчайший случай. Ранее за всю историю аукционных торгов скульптура этой серии выставлялась лишь один раз. То есть это второй раз за 25 лет!

Люди, знакомые с кабинетными акварелями Волошина, сразу узнают его горные крымские пейзажи и характерные коричнево-серые тона. Волошина называют основателем киммерийской школы живописи. Свои пейзажи он рисовал не с натуры, а по памяти или на фантазийной основе. Они почти всегда имеют небольшой формат. По замыслу автора, его акварели должны украшать стены обычных жилищ, а не дворцов.

Скульптуры «Посвящение М. Волошину» опубликованы во всех монографиях Немухина и много раз участвовали в выставках. В частности, такая скульптура опубликована в каталоге выставки «Владимир Немухин. Скульптура», которая прошла в 2010 году в галерее «Романовъ».

ЗЕЛЕНИН Эдуард Леонидович (1938–2002) Сестры Берри. Холст, масло. 91 × 64,5

Сестры Клер и Мерна Берри — известные в 1950–1970-х годах исполнительницы, запомнившиеся репертуаром на идише — «Тум Балалайка», «Хава Нагила» и пр. Они приезжали в СССР в 1959 году на открытие Американской национальной выставки, давали концерт в Зеленом театре. Теоретически Зеленин мог даже их видеть.

Зеленин переехал в Москву из Новокузнецка в начале 1970-х. Выставлялся в кафе «Синяя птица», принял участие в Измайловской выставке. Удостоился упоминания в хамской рецензии в «Вечерней Москве». В 1976 году художник эмигрировал во Францию.

СВЕШНИКОВ Борис Петрович (1927–1998) Эхо. 1984. Холст, масло. 75 × 65

Борис Свешников — легенда неофициального искусства. В студенческом возрасте он был сослан в сталинские лагеря. Знаете, за что? Сокурсники по институту, среди которых был Лев Кропивницкий, играли в «тайное общество» и составили список, кого бы они хотели видеть в качестве сообщников-дворян. Кто-то внес туда имя Бориса Свешникова, который про эту затею не ведал ни сном ни духом. Но для следствия мальчишеского списка оказалось достаточно, чтобы приговорить к десяти годам. В лагере Свешников не раз был на пороге смерти, выжил чудом. Рисование стало для него способом не сойти с ума. Вероятно, ужас, увиденный в лагере, породил сложный воображаемый мир.

Мистическая картина Свешникова «Эхо» больше тридцати лет находилась в зарубежном собрании. Это 1984 год, ценный «зелено-синий» период с глубокой проработкой. Коллекционеры наверняка оценят «мягкий» мистический сюжет и хорошее название — «Эхо».

ЯКОВЛЕВ Владимир Игоревич (1934–1998) Два белых цветка. 1968. Бумага, темпера. 31 × 38

Это, пожалуй, самая ценная тема самого ценного периода — конца 1960-х годов. Знатоки считают, что именно в это время появляются его лучшие рисунки. Молодой и полный сил Яковлев работал увлеченно и вдохновенно. Увы, пройдет всего десять лет, и художник почти полностью потеряет зрение. Яковлев продолжит работать, почти прислоняясь лицом к листу бумаги.

Цветы у Яковлева — это не украшение, а собеседники, как говорил его друг Михаил Гробман. Композиции с цветами — это сложные размышления художника о несправедливости мира, хрупкости людских судеб и вместе с тем о торжестве красоты в ее божественной природе.