ШЕДЕВРЫ

ЯКОВЛЕВ Владимир Игоревич (1934–1998) Одинокий красный цветок. 1973. Бумага, гуашь. 86 × 61

Вместе со Зверевым он стал символом неофициального искусства. Это по-прежнему две фамилии, которые первыми приходят на ум: мятежный Зверев и тихий, проникновенный Яковлев.

В конце экспертного заключения мы видим однозначный вердикт Валерия Силаева — «имеет музейное значение». Такое он выносит нечасто. Подписной датированный цветок на большом листе много лет находился в собрании Теодора Чеславовича Тэжика — художника-постановщика пророческого фильма «Кин-Дза-Дза!»

Мы перед продажей посоветовали владельцам сохранить состояние работы, что называется, «во времени»: с имеющимися надрывами, в старой раме, под старым оргстеклом. Там все устранимо. Но о необходимой степени реставрации лучше пусть примут решение новые владельцы. Уже понятно, что реставрационные работы обойдутся недорого. А куда обратиться, мы знаем и расскажем.

Вообще, такой Яковлев — настоящая редкость. Большой размер. Особо ценный период.

Художник сложной судьбы. Много месяцев провел в психиатрических интернатах. Плохо видел, в конце жизни почти полностью потерял зрение. Но шестидесятые-семидесятые годы — это пик творческой формы Владимира Яковлева.

НЕСТЕРОВА Наталья Игоревна (1944) Рождество. 2006. Холст, масло. 100 × 100

Большой, текстурный, выразительный холст метрового размера. Образцовая Нестерова. Музейного уровня.

Наталья Нестерова — ученица Жилинского, амазонка левого МОСХа. В 1970-х она покорила публику столь непривычным для советского зрителя неопримитивизмом. Сегодня перед нами картина на вечную тему. В небе горит Вифлеемская звезда. А на земле в хлеву на грешный мир впервые смотрит новорожденный Иисус. Впрочем, не обошлось и без загадок, которые так любит художница. Если посмотреть на задний план, там можно увидеть двух путников, опирающихся на трости. И все бы ничего, да только фасону их одежды никак не больше 100 лет. Не говоря уже о двух тысячах. Что это за метафора? Парадокс времени? А может что-то иное? Простого ответа не предвидится, это же все-таки Нестерова!

ВЕЙСБЕРГ Владимир Григорьевич (1924–1985) Две серые вазочки и белая бутылка. 1970. Холст, масло, 45 × 50

Подписной датированный Вейсберг ценного периода. Эффектный и узнаваемый. Да еще и дорогой настолько, что красноречиво указывает на уровень собрания. Недаром же аукционный рекорд Вейсберга составляет 363 000 долларов.

В нашем классическом натюрморте Владимира Григорьевича присутствуют все колористические приемы и важнейшие философские идеи русского Моранди. И овладение тайной белизны, и белое без белого, и воссоздание пространства через избавление от всего лишнего. И великое молчание. При кажущейся простоте картины Вейсберга обладают мистической энергетикой. Им небезосновательно приписывают способность оказывать чуть ли не психическое воздействие на зрителя. Впрочем, опасаться этого эффекта не стоит. Сила искусства никогда не идет во вред.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

ЧУЙКОВ Иван Семёнович (1935–2020) Точка зрения. Набор из пяти тарелок. 2014. Фарфор, роспись. Диаметр 30,8 см (каждая)

На реверсе каждой тарелки клеймо фабрики Villeroy&Boch, подпись ИвЧуйков и номер в тираже 11/30

Шестидесятник Иван Чуйков ушел из жизни два месяца назад, умер в больнице Кёльна от коронавируса. Он принадлежал к художникам Сретенской группы. Был соратником Кабакова, Булатова, Янкилевского. По вечерам слушал «Голос Америки» вместе с Виктором Пивоваровым. Сын лауреата двух сталинских премий Семёна Чуйкова (автора картины «Дочь Советской Киргизии») стал одной из ключевых фигур интеллектуально-антисоветского московского концептуализма.

Визитной карточкой Чуйкова в искусстве была метафора окна. Окно есть и в наших тарелках, хотя этот керамический проект он сделал совершенно самостоятельным. Это особо отмечает один из людей, кто ему помогал. Часто эскизы для фарфора у других шестидесятников делались «по мотивам». Брались ключевые темы и адаптировались для тарелок. А Чуйков сделал проект с нуля — специально под фарфоровый формат.

В сертификате указан тираж 30 экземпляров. Это мало. И это было по плану. А на самом деле наборов было изготовлено еще меньше. Гораздо меньше. Так что будущего владельца можно поздравить — это вдвойне редкость.

БЕЛЕНОК Пётр Иванович (1938–1991) Воронка над полем. 1988. Бумага, тушь, коллаж, авторская техника. 60 × 93

Большой, классический Беленок, в хорошем состоянии, подписной и по очень хорошей цене. Пётр Беленок — шестидесятник, изобретатель мистического панического реализма. Некогда зажиточный изготовитель бюстов Ленина на Украине, он стал одним из главных мастеров московского неофициального искусства. Заплатив высокую цену за творческую свободу и место в истории. «Воронка над полем» — образцовая работа как для укрепления собрания, так и для старта новой коллекции.

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Пространственная композиция. 1998. Тонированное дерево. Высота 24,5 см

Перед нами еще одна редкость. Скульптура «Пространственная композиция», подписанная в 1998 году. Ее первоисточник 1997 года воспроизведен под номером 19 в каталоге выставки «Владимир Немухин. Скульптура» (Москва. Издательство «Бонфи». Апрель 2010). Деревянные скульптуры Немухина существуют в нескольких экземплярах. Каких-то больше, каких-то меньше. Вот таких, как говорят знатоки, изначально было сделано мало. Буквально единицы.

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Композиция с красным кругом. 2008. Холст, акрил, коллаж. 50 × 50

И словно в продолжение рубрики «Миры Владимира Немухина» — крепкая живопись художника Лианозовской группы. С любимым красным кругом. В этом круге многие видят впечатление от Малевича. Но, по рассказам знавших Немухина, на самом деле это было впечатление от картины из русской классики. Это Солнце. Закат у Клевера или кого-то еще.

РУССКАЯ КЛАССИКА

ВОЛОШИН Максимилиан Александрович (1878–1932) Киммерийский пейзаж. 1929. Бумага, акварель. 11,5 × 24,5

Масон, стрелявшийся с Гумилёвым за женщину. Поэт, ставший художником из-за бойкота книготорговцев за оскорбление Репина. Основатель киммерийской школы живописи. Принципиальный сторонник графики малого формата «не для дворцов», а для обычных людей.

И это все Максимилиан Кириенко-Волошин. Или просто Волошин, подписывавшийся монограммой MW.

Его Киммерийские (то есть крымские) пейзажи нередко имеют фантазийную основу. Они не написаны с натуры, а придуманы в тиши кабинета. Обычно акварели-открытки Волошина имели посвящения и дарственные надписи. Наш случай не исключение. По словам владельца приписка на акварели сделана для Людмилы Николаевны Новиковой, которая была научным сотрудником Пушкинского музея и бывала в Крыму на раскопках. Работа происходит из семьи ее наследников. Акварель имеет устное подтверждение подлинности В. С. Силаева.

ЗАПРЕЩЕННОЕ ИСКУССТВО НУЛЕВЫХ. ПЕРВЫЕ ИМЕНА

СИНИЕ НОСЫ (Вячеслав Мизин и Александр Шабуров) Эра милосердия. 2004. Цветная фотопечать. 90,5 × 75,5

Номер в тираже: 1/10

Первый смысловой слой считывается сходу: русские художники не скрывали, что это оммаж Бэнкси — переложение на новый лад его скандального граффити «Целующиеся копы». Таинственный британец нарисовал его на стене одного из питейных заведений в Брайтоне, а через несколько дней его концептуальная работа взорвала медийное пространство.

Русская версия Мизина и Шабурова тоже произвела эффект бомбы. Из-за нее разразился культурно-дипломатический скандал. В Париже была сорвана выставка «Соц-арт. Политическое искусство с 1972 года». Тогдашний министр культуры Александр Соколов назвал «Эру милосердия» порнографией. И пустил все свое административное влияние на то, чтобы произведения «Синих носов», а также Мамышева-Монро и других (всего 86 работ), так и не попали на выставку во Францию. Так и сказал: «Если она там появится, то это будет тот самый позор России, за который отвечать нам придется уже по полной». Позор России. Отвечать. По полной. Ухх… тысяча чертей!

Чем кончилось дело? В 2006 году работу Бэнкси пытались уничтожить — неизвестные закрасили ее черной краской. После чего изображение демонтировали вместе с частью стены, вывезли в Штаты и продали на аукционе за 575 000 долларов.

Работу «Синих носов» вывезли частным образом за рубеж и в 2007 году продали на ярмарке FIAC за 28 000 долларов.

Обе работы вписаны в историю мирового и национального искусства. Чего нельзя сказать про инициаторов того скандала. К слову, в цикл Мизина и Шабурова кроме милиционеров входят также версии с целующимися балеринами, укладчицами и даже футболистами.

Почему «Эра милосердия»? Да, это отсылка к тексту братьев Вайнеров, по которому был снят фильм «Место встречи изменить нельзя». Это цитата из важного спора Жеглова с соседом Михал Михалычем, который верил в торжество доброты и мудрости:

— По моему глубокому убеждению, преступность у нас победят не карательные органы, а естественный ход нашей жизни. Человеколюбие, милосердие.

— Милосердие — поповское слово. Нет, Михал Михалыч, с бандами покончим мы, то есть карательные органы.

— Ошибаетесь, молодые люди. Милосердие — доброта и мудрость. Это та форма существования, о которой я мечтаю, к которой все мы стремимся, в конце концов. Может быть, кто знает, сейчас в бедности, скудности, нищете, лишениях, зарождается эпоха. Да не эпоха, эра милосердия. Именно — эра милосердия!

И до нее еще ох как далеко! На обороте авторская надпись с названием, датой, номером в тираже, а также подписи участников группы: «Синие Носы» (Слава Мизин, Александр Шабуров). И обратите внимание: в тираже из 10 экземпляров это номер 1.

МАМЫШЕВ-МОНРО Владислав Юрьевич (1969–2013) Из серии «Любовь Орлова». 2001. Фотопечать, фотоассамбляж, авторская техника. 66 × 72

Владислава Мамышева называли Монро в честь Мэрилин Монро. Образ американской актрисы был одним из первых в череде его художественных перевоплощений. По сути, собственную внешность Монро использовал вместо холста и красок.

Любовь Орлова — культовая советская актриса, любимица Сталина, исполнительница главных ролей в картинах «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Цирк». Ее называли советской Марлен Дитрих.

Работа была задумана в рамках выставочной серии «Счастливая Любовь» 2000 года. Художник, перевоплотившийся в актрису, творчески воссоздал ее жизненный путь — от позднего начала карьеры до самой смерти. Последнее фото в цикле — это Орлова в гробу.

Выставка в Галерее Гельмана стала заметным культурным событием. На сайте фонда Мамышева-Монро перепечатаны рецензии 2000 года. Среди них запомнилась цитата Фёдора Ромера (псевдоним критика Александра Панова): «В каком-то смысле Монро — это Анатолий Зверев, только новой, кислотной, формации. Когда нутряная авторская оригинальность уступила место гуттаперчевости и многоликости. Имидж — все, жажда самовыражения — ничто: не дай себе излиться. Вот и Мамышев в своих фотоимиджах за десять лет побывал Монро, Христом, Буддой, Гитлером, Екатериной Второй, Наполеоном, Лениным, Алёнушкой и Иваном-царевичем. А сегодня стал советской кинозвездой Любовью Орловой».

Мамышева-Монро не стало в 2013 году. Монро умер в 43, в том же возрасте, что и его учитель Тимур Новиков. Художник был найден бездыханным в бассейне на Бали.