ШЕДЕВРЫ

НЕСТЕРОВА Наталья Игоревна (1944) Зима. 2005. Холст, масло. 99 × 148

Уютная и теплая, несмотря на зимний сюжет, Нестерова. Зимний парк. Деревья, укрытые снегом. Кучер ждет пассажира для катания в карете. Полтора метра покоя и наслаждения.

Известность к Наталье Нестеровой пришла довольно рано — еще в составе молодежной секции Московского Союза художников. Порой удивительно, что вполне системного художника в 1970-е не удалось задушить творческими заданиями на пропагандистские темы. Наоборот, язык Нестеровой остался совершенно чуждым требованиям соцреализма. Нестерова создала свой очень узнаваемый, самобытный созерцательный неопримитивизм почти 50 лет назад. И ее язык остается современным и в наши дни. Ее картины — это разговор о жизни здесь и сейчас. Она старается чаще напоминать о скромных удовольствиях и моментах счастья. Нестерова не попрекает, не воспитывает. Ее картины — о том, что нужно радоваться хорошей погоде, приятной компании, вкусной еде и возможности путешествовать в интересные места. И наша «Зима» из того же ряда. На обороте есть подпись, название и дата.

НЕМУХИН Владимир Николаевич (1925–2016) Композиция с черным кругом. 2000. Холст, масло, коллаж, см. т. 120 × 120

Работа большая — метр двадцать на метр двадцать. Написана 22 года назад. Для Немухина размер несет не только декоративное, но и символическое значение. Если компактные и среднеразмерные работы планировались как удобный коллекционный вариант, то крупные — это уже музейный формат. Перед нами известный сюжет — любимый и повторяемый в разных итерациях. Эту композицию часто называют «Ломберным столом», но это неточно. В каталоге, который составлял и выверял сам Немухин, этот сюжет называется «Композиция с черным кругом». Черный круг читается как один из первосимволов супрематизма и как черное солнце. Заряженная, мощная работа лианозовца, участника Бульдозерной выставки, одного из столпов послевоенного неофициального искусства.

НЕИЗВЕСТНЫЙ Эрнст Иосифович (1925–2016) Кости и плоть. 1980. Холст, масло. 84,5 × 109,5

Метровый холст легенды неофициального искусства Эрнста Неизвестного. «Кости и плоть» — один из магистральных сюжетов его творчества. Здесь много метафор. На первом уровне прочтения — это дань жанру ванитас — аллегорическому философскому напоминанию о бренности жизни. Вот только в отличие от спокойных голландских натюрмортов, в этой композиции нет ни грамма смирения. Наоборот. Еще повоюем! Борьба, брутальная мощь, триумф витальности. Финал у всех один. А пока посмотрим, кто кого.

Эрнст Неизвестный — выдающийся скульптор, живописец, график. По его проекту был возведен 75-метровый монумент «Цветок лотоса» у Асуанской плотины в Египте. Он — автор «Маски скорби» в Магадане и «Древа жизни» в Москве. После конфликта на Манеже-62, когда художник был вынужден схлестнуться с Хрущёвым (в ответ на «мазню» и другие ругательства), он на долгие годы попал в опалу. В 1976 году художник эмигрировал. «Кости и плоть» написаны в первые годы работы в США. В правом нижнем углу имеется подпись и дата. Подлинность работы подтверждена дочерью художника — Ольгой Неизвестной.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

ВУЛОХ Игорь Александрович (1938–2012) Утро. 1965–2008. Холст, масло. 50,5 × 50

Картина шестидесятника Игоря Вулоха имеет безупречный провенанс, происходит из семьи художника. И с ней связана интересная история. Вы обратили внимание на дату создания? 1965–2008. 43 года разницы. И, как оказывается, две жизни. Дело в том, что в 1965 году Игорь Вулох написал концептуальную минималистическую работу, которую сегодня можно увидеть только в каталоге московской выставки 2008 года на стр. 116. Там она называется «Фрагмент 1». Узнаете? Но в 2008 году художник решил поменять первоначальный замысел, добавил деталей и по сути переписал ту композицию. Так «Фрагмент» превратился в пейзаж «Утро». Такие импровизации — каверы старых работ — нередкий прием в искусстве. В этом случае принято ставить две даты: время создания исходной работы и дату рождения новой.

Подлинность работы подтверждена вдовой художника — Натальей Охотой.

ЗВЕРЕВ Анатолий Тимофеевич (1931–1986) Цветок. 1958. Бумага, акварель. 39 × 30 (в свету)

Ранний Зверев ценнейшего периода. В правом нижнем углу авторская подпись и дата: АЗ 58

На обороте надпись: «Цветок». Когда-то этот рисунок был в собрании французского дирижера Игоря Маркевича, которого прозвали «Игорем Вторым» (имеется в виду вторым после Стравинского). Известно, что Маркевич сделал немало для популяризации творчества Зверева на Западе. Ходит байка, что в 1965 году Маркевич запер Зверева в своем номере в московском «Метрополе», чтобы художник не отвлекался и написал достаточно работ для выставки в Париже.

Эффектная, тонкая работа. Цветущая кувшинка на глади пруда. В стиле китайских мастеров акварели. Ценнейший 1958 год. Подлинность рисунка подтверждена заключением Валерия Силаева. Эксперт отмечает его музейное значение.

КРОПИВНИЦКИЙ Лев Евгеньевич (1922–1994) Таятся. 1990. Холст, масло. 90 × 50

Художник Лианозовской группы, из клана Кропивницких, сын «Деда» — Евгения Леонидовича. Фронтовик, инвалид войны. Сразу после Победы, в 1946 году, Лев Кропивницкий получил 10 лет лагерей за принадлежность к «антисоветской террористической организации». Отбыл 8 лет. После освобождения работал оформителем, книжным графиком, даже художественным критиком. Картина «Таятся» 1990 года — характерное произведение фантасмагорического периода Льва Кропивницкого. На обороте подпись, название и дата. В экспертизе Валерия Силаева работа оценивается как памятник неофициального искусства, представляющий художественную и коллекционную ценность.

СВЕШНИКОВ Борис Петрович (1927–1998) Возвращенная весна. 1989. Холст, масло. 80 × 70

По тому же сфабрикованному делу, что и у Кропивницкого, 10 лет лагерей в 1946 году получил и молодой студент художественного института Борис Свешников. Тоже выжил. Тоже чудом. Не раз был на пороге смерти от голода и болезней. После освобождения Свешников вернулся в Москву, устроился в издательство, занялся книжной иллюстрацией — то, что называется «вернулся к мирной жизни». Только вот мир его изменился. Картины и рисунки, которые он делал в стол, для себя, населили инфернальные персонажи. Почти в каждой работе мистика, смерть-подружка, фантасмагории. Неподготовленный человек ужаснется. Но именно такого Свешникова любят и ценят коллекционеры. «Возвращенная весна» — одна из спокойных работ, примерно в начале «шкалы инфернальности». Для усиления собрания — отличный вариант. На обороте подпись, авторское название и дата — 89 год — 33 года назад.

БУХ Арон Фроимович (1923–2006) Ню. 2000. Холст, масло. 70 × 50

Обнаженные — пожалуй, самая ценная тема в творчестве Арона Буха. Самая страстная и самая редкая. А потому особо любимая коллекционерами. Рыжеволосая модель. Экспрессия. Эффектный сутинский красный. Хорошо просто все. Плюс безупречный провенанс. Отличный коллекционный вариант.

СЛЕПЫШЕВ Анатолий Степанович (1932–2016) Жилой дом. 1979. Холст, масло. 90 × 90

Обратите внимание на год. 1979! Это редкость. Здесь Слепышев еще не такой мазистый, каким он стал в 90-е. Но темы уже все его. Эмоциональные дамочки, мужик с мешком. Плюс какая-то заваруха на крыше, и не иначе как волшебник, летящий в голубом вертолете. Жизнь в красном доме бьет ключом.

Своим учителем Анатолий Слепышев считал художника «тихого искусства» Артура Фонвизина. Слепышев не принадлежал ни к одной группе нонконформистов и в отличие от многих был членом Союза художников с 1967 года. Но он не раз подвергался цензуре и был близок к орбите неофициального искусства. Слепышев, в частности, выставлялся с нонконформистами на выставке в «Доме культуры» на ВДНХ в 1975 году и на квартирных выставках.

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО

КОШЛЯКОВ Валерий Николаевич (1962) Голова девочки. 1995. Холст, эмульсии, см. т. 60 × 40

Валерий Кошляков в представлениях не нуждается. С аукционным рекордом 147 000 долл., установленным на Сотбисе, он входит в топ-20 самых дорогих ныне живущих русских художников и в топ-5 художников актуального искусства. Его магистральная тема — разговор об утрачиваемой классической культуре. Об ускользающей красоте. И беспощадности времени.

К счастью, перед нами не просто очень характерная, а, что важно, долговечная работа Кошлякова. Только холст и эмульсии. Ни гофрокартона, ни скотча, ни другого «бедного» материала. И еще важен размер! Не исполинские два на три метра (что для Кошлякова далеко не предел), а вполне комфортный коллекционный формат — 60 на 40. Рекомендуем!