ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

СИТНИКОВ Василий Яковлевич (1915–1987) Кресло-качалка. 1982. Картон, масло. 61 × 45,5

«Кресло-качалка» — масло Ситникова периода эмиграции. Интерьер написан в 1982 году в Нью-Йорке, куда художник уехал из СССР в 1975-м.

Сюжет необычный, редкий, не «типовой» для Ситникова. На аукционном рынке чаще всего можно встретить его «уроки» — дописанные и переписанные работы учеников, своего рода результаты мастер-классов. Женские фигуры, реже храмы. Все это вещи узнаваемые, выполненные сапожной щеткой. А здесь не так. Эксперт Валерий Силаев отмечает сложную постановку света, насыщенную цветовую гамму, точный ситниковский мазок и спецэффект «дымки».

Василий Яковлевич Ситников (Вася-Фонарщик) — легенда второго авангарда. Самоучка, человек без формального художественного образования, он оставил армию учеников — выпускников неофициальной «академии Ситникова». Уроки Василь Яклича помогли раскрыться таланту Владимира Яковлева. Среди его учеников были Алёна Кирцова, Владимир Титов и многие другие.

НАИВНОЕ ИСКУССТВО

ПУРЫГИН Леонид Анатольевич (1951–1995) Автопортрет в зеркале. 1988. Холст, масло, авторский деревянный ковчег. 26,5 × 19 (холст). 60 × 45 × 9 (ковчег)

Камерный холст вмонтирован в узнаваемый расписной авторский деревянный ковчег. В левом верхнем углу знакомая подпись и дата: «Лёня Пурыгин из Нары 88». По всей видимости, в зеркало смотрит Пипа — пурыгинская мистическая полуженщина-хранительница, оберегающая его от невзгод. А из зеркала на нее смотрит отражение самого художника. Глубокая и трогательная философская конструкция.

Леонид Пурыгин — самый дорогой художник русского наивного искусства. Самоучка из обоймы нонконформистов. Аукционный рекорд для его произведений — 177 000 долларов. 1988 год, когда написана эта работа, стал во многом поворотным в творчестве художника. Пурыгин стал одним из триумфаторов московского «Сотбиса-88». После тех легендарных успешных торгов он и уехал в Америку, где создал целый цикл замечательных произведений.

Пурыгин был истовым сказочником, создателем парадоксальных миров, добродушным художником и искрометным писателем. Как часто бывает, он был человеком сложной судьбы. За спиной была попытка суицида, психбольницы, личные трагедии. Пурыгин в последние годы сильно пил, прожил очень короткую жизнь. В 45 лет он умер от инфаркта. Сегодня его картины стали большой редкостью. А загадочные композиции Пурыгина неизменно становятся жемчужинами частных собраний.

ЛЕОНОВ Павел Петрович (1920–2011) Взрослые и дети играют и поют в селе Миховицы. 1990‑е. Ткань, масло. 105 × 154

Леонов — вторая крупная фигура в наивном искусстве. Он тоже самоучка, если не считать уроки по переписке в Заочном институте, где его наставником был Михаил Рогинский. Позади тоже сложная судьба: голодное колхозное детство, лагерь, фронт, колония, шабашки. Живописью Леонов занялся лишь во второй половине жизни, после 50 лет. А первое признание пришло к нему, когда художнику было за 80. Времена были странные. Художник несколько лет вынужден был скрывать свои занятия, чтобы «добрые соседи» не сообщили «куда надо». Разве так можно? Какой-то деревенский ухарь, который и рисовать-то, похоже, не умеет, что-то там мажет и продает свои картинки. Уж не спекулянт ли он? Леонова не понимали, открыто не любили, завидовали, поднимали на смех. Но случилось чудо. Сказочные миры талантливого самоучки попались на глаза искусствоведам-подвижникам, и скоро картины Леонова стали участниками музейных выставок.

ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

ШТЕЙНБЕРГ Эдуард Аркадьевич (1937–2012) Пейзаж с камнями. 1967. Холст, масло. 50 × 70

Перед нами ранний фигуративно-метафизический период Штейнберга. Работы именно такой палитры и жанра украшали коллекции Альберто Сандретти и Франко Миле. Именно с таким Штейнбергом в первую очередь знакомилась западная публика на редких выставках советского альтернативного искусства.

Уроки рисования юному Эдику Штейнбергу давал Борис Свешников, который приходил в себя после лагеря в доме Аркадия Штейнберга в Тарусе. Отец Эдуарда был тем самым фельдшером, который спас в лагере Свешникова от смерти. Пройдет десять лет, и Эдуард Штейнберг станет одной из ярких фигур неофициального искусства — новатором, работающим на стыке супрематической геометрии и метафизики.

СОКОВ Леонид Петрович (1941–2018) Памяти Малевича. 2000. Масло, гипс, дерево, папье-маше, модель автомобиля, оргстекло. 35,5 × 56 × 20,5

Это не просто скульптура, а историческая жанровая реконструкция одного из самых мистических и торжественных событий в истории русского авангарда. Ключевой художник второго авангарда реконструировал похороны Малевича — главного художника первого авангарда. Сцену, где отца супрематизма провожают в последний путь под «икону» с черным квадратом, венчает саркофаг-архитектон с символами супрематизма. Саркофаг был сконструирован Николаем Суетиным — учеником Малевича.

Художник соц-арта Леонид Соков в этой работе был подчеркнуто точен. Очевидно, он использовал сохранившиеся фотографии с прощания с Малевичем. Сегодня их без труда можно найти в Интернете. Саркофаг-архитектон провезли по Невскому проспекту, потом перевезли в Москву. После кремации урну с прахом захоронили под любимым дубом художника в Немчиновке. И установили деревянный памятник в форме черного куба. Могила не сохранилась. На месте погребения Малевича распахали колхозное поле, а уже в наше время оно было застроено жилым комплексом «Ромашково-2». Сейчас в тех краях установлен символический памятный знак.

Скульптура «Памяти Малевича» долгие годы находилась в собрании галереи Leonard Hutton Galleries (Нью-Йорк), а в 2019 году была продана на торгах Сотбис.

РОГИНСКИЙ Михаил Александрович (1931–2004) Рельеф № 42. 1988. Фанера, масло, рельеф. 72 × 59

Монохромные и полихромные рельефы документалист Михаил Рогинский начал создавать во Франции в конце 1980-х годов. Объемную структуру он создавал при помощи брусков фанеры. Это не всегда были абстракции. Иногда он делал сюжетные и даже лозунговые работы с элементами рельефа. Но сегодня у нас чистая абстракция, которая особенно ценится коллекционерами этого направления. «Рельеф № 42» имеет безупречный провенанс и богатую выставочную историю. Подлинность работы подтверждена сертификатом вдовы Рогинского Лианой Шелией-Рогинской, а также экспертным заключением Валерия Силаева. Рельеф долгое время находился в собрании Александра Резникова, участвовал в выставке «Вокруг рельефа» в Пушкинском музее в 2010 году и в выставке «Москва Underground» в Италии в 2012-м. Опубликован в каталогах.

ВУЛОХ Игорь Александрович (1938–2012) Пейзаж. 1977. Холст, масло. 70 × 54

Объемное масло Вулоха, фактурное, да еще и на холсте! Обратите внимание обязательно! Игорь Вулох — «эстетический нонконформист», один из главных новаторов русской послевоенной абстракции. При этом сам он сторонился слова «абстракция», подчеркивая, что его работы имеют фигуративную основу. Он писал интерьеры, пейзажи, натюрморты, но использовал «параабстрактный» гиперлаконичный инструментарий. Вот и сегодня перед нами не набор полос, а зимний пейзаж особо ценного периода. Находка для коллекционеров!

БЕЛЮТИН Элий Михайлович (1925–2012) Страх (модель). 1988. Холст, масло. 120 × 80

Белютин — человек-эпоха. И человек-загадка. В 1962 году учеников его студии привезли в Манеж на идеологическую расправу разошедшегося Хрущёва. В квартире Белютина по слухам хранятся баснословной цены памятники мировой культуры (чуть ли не оригиналы Рубенса и Тициана). Впрочем, скоро мы узнаем правду. Так как хранительница этих сокровищ Нина Молева умерла буквально несколько дней назад.

Белютин — выпускник Суриковского института. Он пришел туда с фронта, после контузии. Учился у Лентулова и Кузнецова. Преподавал в Полиграфическом институте. Дом Белютина славился богатством и гостеприимством. К нему в гости приходили Фальк, Костаки, поэты, музыканты, ученые.

Белютин получил известность не только как художник, но и как создатель феномена «белютинской студии». Его студия «Новая реальность» была создана в середине 1950-х, в годы хрущёвской оттепели. Элий Михайлович собрал под своим крылом художников выходного дня, полиграфистов, ретушеров, начинающих художников под эгидой курсов повышения квалификации. И начал учить их по своему методу высвобождения творческой энергии. С экспрессией, спонтанностью, с определенной свободой. В Советском Союзе так было давно уже не принято. В итоге Белютина затравили.

ВЕЧТОМОВ Николай Евгеньевич (1923–2007) Конструкции. 1989. Холст, масло, лак. 71 × 97

Метровый подписной холст лианозовца Николая Вечтомова. Музейный формат. Да еще и редкий сюжет! Обычно на аукционах коллекционеры видят биоморфные структуры. А вот такие строгие геометрические конструкции встречаются гораздо реже.

Николай Вечтомов — соратник Оскара Рабина и Владимира Немухина. Его самобытный стиль называют по-разному: биоморфный сюрреализм, декоративный космизм, лирический экспрессионизм, символический абстракционизм.

ЗВЕРЕВ Анатолий Тимофеевич (1931–1986) Пейзаж с изгородью. 1957. Картон, масло. 27 × 38

Зверев особо ценного периода — 1950-х годов, из собрания Костаки. Главный коллекционер СССР, первооткрыватель русского авангарда продал картину своего любимца Толи канадским дипломатам. Больше шестидесяти лет эта работа хранилась за рубежом, и вот теперь настало время вернуться в Россию. Ранние работы Зверева особо ценятся коллекционерами. Считается, что в это время его отличала особая виртуозность и незамутненность творческого взгляда.

НУСБЕРГ Лев Вольдемарович (1937) Явление «Архангела» из космоса. 1965. Бумага, темпера. 42 × 29,5

Редкий гость на аукционных торгах. Легендарный Лев Нусберг — основатель группы «Движение», лидер русских «кинетов». Нусберга вспоминают не просто как человека талантливого, но и как человека недюжинной смелости. Кинетическая культура была прорывным явлением и раздражала «академиков» соцреализма. На кинетистов писали доносы, против них плели интриги, а выставки пытались сорвать под предлогом «антисоветчины». Известен случай, когда Нусберг забаррикадировал московский Манеж, не пускал милицию и пожарных, чтобы выиграть время и не дать уничтожить выставку. Он с соратниками держал оборону, пока не приедет Фурцева и сама не разберется. И в итоге победил — отстоял выставку, не дал отменить свой проект номенклатурным самодурам.

СОВЕТСКОЕ ИСКУССТВО

ГЛАЗУНОВ Илья Сергеевич (1930–2017) Лунная ночь. 1981. Бумага голубая, пастель. 52 × 78

Перед нами романтический пейзаж одной из самых противоречивых фигур своей эпохи. Для кого-то он хранитель высоких идеалов русских почвенников, человек, не боявшийся говорить во времена СССР о катастрофе войны и трагедии русского народа. Для других Глазунов — фундаменталист, человек, перегибающий с «православием, самодержавием, народностью». Глазунов был неудобным во все времена. В советские годы его критиковали за «заигрывание с боженькой». А в наши дни чуть ли не смеялись за неуклюжий поиск покровительства властей. Злосчастную дискуссию с президентом о недостаточной длине меча на картине князя Олега вспоминают до сих пор. А вот то, что его картина «Дороги войны» про катастрофу отступления в 1941 году была снята с выставки 1964 года как унижающая героизм народа-победителя, уже и не помнят.

Эксперт Валерий Силаев называет пастель «Лунная ночь» безусловной творческой удачей Глазунова. Метафорический сюжет с человеком, взбирающимся по тропинке к храму, — апофеоз главной творческой идеи художника.