Аукцион ArtSale.info »

В сложной шипастой конструкции иностранный зритель увидит максимум конструктивистскую абстракцию. А вот всякий рожденный в СССР прищурится и безошибочно узнает консервный ключ. Для молодежи поясним, что была такая примитивная открывашка для бычков в томате и прочего «мирового закусона». Собственно, именно такую штуку безуспешно искал герой Аркадия Райкина на вернисаже в Греческом зале. Помните?

Обратите внимание — 1961 год! Самое начало периода известности. Совсем недавно Костаки увидел работы Плавинского на квартирной выставке искусствоведа Цырлина и начал их покупать. Уже скоро картины Плавинского стали покупать зарубежные дипломаты, которые увозили их из СССР. Страсть и стихия Плавинского — палеоморфология, переосмысление древних знаков и символов. Там, где обычный человек видел лишь признаки упадка и разрушения, Плавинский видел напоминание о скоротечности жизни, ее бренности и метафору «суеты сует».

«Незаконченный пасьянс» принадлежит к самому ценному и редкому периоду в творчестве лианозовца Владимира Немухина. Конец 1960‑х — это время, когда все основные открытия сделаны, техника и технология отработаны, а сил и времени хватает на масштабные вещи — для вечности. Именно за картины такого уровня на пике цен 2007–2008 годов коллекционеры на русских торгах платили сотни тысяч долларов.

Перед нами редкость — Харитонов особо ценного романтического периода, до своего долгого бисерного религиозного цикла. Эта работа много лет находилась в собрании французского дипломата Кирилла Махрова, который служил торговым атташе в посольстве в Москве. Вместе с женой Галиной они собрали коллекцию шестидесятников исключительного качества — возможно, лучшую из всех.

Большинство воспринимает Эдуарда Штейнберга как заочного собеседника Казимира Малевича. Его геометрические композиции — это, безусловно, диалог с первым русским авангардом и супрематизмом. Но на рубеже 1970‑х годов Штейнберг был в большей степени модернистом, работающим с фигуративной основой. В это время птица была излюбленным персонажем его картин.

За этим вроде бы простым осенним натюрмортом скрывается лихо закрученный сюжет. В самом деле, при чем тут традиционная русская закуска во Франции, да еще и в кошерном исполнении? Огурчики разложены на парижской газетке, на банке написано «Сделано в Израиле». И это не гротеск и не оксюморон.

Штейнберг сказочной красоты! Композиция, палитра, метровый размер! Доэмиграционный период! Оборот этой картины скрыт при дублировании холста, поэтому авторского названия мы достоверно не знаем. Но здесь явно прослеживается диалог с итальянским новатором метафизической живописи Джорджо де Кирико. Его характерные фигуры, объемная геометрия. А может быть — даже скорее всего — воспоминание о крестьянском цикле Малевича. В любом случае — все хорошо!

Букеты у моря — вероятно, самый узнаваемый и самый популярный в среде коллекционеров сюжет Бурлюка в его американском периоде. Как суперслон у Немухина. Его хотели все. Соперничать по востребованности с цветами у моря могут, пожалуй, лишь неопримитивистские крестьянские сцены — с бабами, коровами да избами.

Покупателями работ академика и профессора Императорской академии художеств Юлия Клевера были русские императоры Александр II и Александр III. Его картины приобретал Павел Третьяков. Помимо подчеркнутой декоративности, работы Клевера отличает тонкая философская меланхолия. Это своего рода жанр ванитас, реализованный в технике пейзажа. Клевер не столько фиксирует красоту природы, сколько делится размышлениями о суетности и мимолетности жизни, ценности каждого ее момента.

1992 год — расцвет синего периода Свешникова. Для него характерна «сеточная» дивизионистская манера, фирменная сине-зеленая палитра, сюжетная насыщенность. Синее кружево Свешников зачастую использовал как ширму для инфернальных персонажей. Они входят украдкой, сходу их и не разглядишь. Это второй-третий план — от зрителя требуется время и внимание на погружения в замысел.