Парижский Рабин высокого разбора. Метровый музейный размер. Собственно, музей эта картина уже повидала. Да не просто музей, а главный музей страны. «Провинциальный пейзаж» участвовал в выставке «Оскар Рабин. Три жизни», которая прошла в Третьяковской галерее осенью 2008 года.

С Юрия Злотникова начинается хронология «другого искусства», разобранная в одноименном справочнике. Собственно, история начинается с того, как в 1956 году молодой художник Юрий Злотников разрабатывает «сигнальные системы» — новаторский вид психофизиологической абстракции, графически фиксирующей биоимпульсы и эмоциональные реакции человека. Злотников внимательно слушал своих друзей-ученых, занимающихся кибернетикой, чтобы изобрести художественный язык для описания человеческой психосоматики.

«Целков — это гремучая смесь из светотени Рембрандта, пышной плоти Рубенса, помноженная на русское безумие и мощь варварского духа!» Так о творческом методе шестидесятника Олега Целкова отозвался однажды его друг Михаил Шемякин.

Откуда взялась балетная тема в творчестве Шемякина? Оказывается, Шемякин был знаком со Стравинским. В 1962 году композитор оценил талант молодого художника и вывез несколько его картин за границу. Много позже Шемякин сделает несколько циклов работ, посвященных балетам Стравинского. Серии «Петрушка», «Жар-птица» и «Весна Священная» станут его признанием в любви к Серебряному веку.

«Кресло-качалка» — масло Ситникова периода эмиграции. Сюжет необычный, редкий, не «типовой» для Ситникова. На аукционном рынке чаще всего можно встретить его «уроки» — дописанные и переписанные работы учеников, своего рода результаты мастер-классов. Женские фигуры, реже храмы. Все это вещи узнаваемые, выполненные сапожной щеткой. А здесь не так. Эксперт Валерий Силаев отмечает сложную постановку света, насыщенную цветовую гамму, точный ситниковский мазок и спецэффект «дымки».

Исполинский полутораметровый размер. Редкая монолитная основа правильной формы. И сказочной красоты сюжет. Картина так и называется — «Зимняя сказка». 1995 год — это конец вдохновенного Парижского периода Анатолия Слепышева. Позади — пять лет работы в столице Франции, несколько счастливых лет в ателье на старом Монмартре, персональные выставки в Париже, Лионе, Марселе. В 1996 году Слепышев вернется в Москву.

Начало 1960‑х — переломный период в творчестве Соостера. К этому времени он собрал свой алфавит из собственных первосимволов — яйцо, можжевельники, рыбы, метафизические элементы. «Ландшафт с красным яйцом» сочетает фантастические конструкции с фигуративом. Первосимволы Соостера расположены на фоне вполне себе земного пейзажа с его любимым книжным облаком.

Дмитрий Плавинский — давний любимец коллекционеров. Костаки купил его первую работу в 1960 году, увидев на квартирной выставке у Цырлина. Сегодня Дмитрий Плавинский — признанный мастер структурного символизма, работы которого находятся в лучших музеях мира. Особый путь художника-исследователя открылся Плавинскому в конце 1950‑х годов, после первого путешествия в советскую Среднюю Азию. Величественные руины, артефакты древних цивилизаций стали для него источником вдохновения на всю жизнь.

Одна из лучших версий опорного немухинского сюжета, написанная на рубеже 1988–1989 годов. Кругом еще Советский Союз, но уже эпоха перемен, закон о кооперации и первые спокойные поездки за рубеж. Восьмидесятые годы ряд знатоков недаром считает вершиной в творчестве Немухина. К этому времени лидер Лианозовской группы подошел с большим багажом художественных открытий, которые он воплотил в живописи и скульптуре со свойственным ему перфекционизмом.

Загадка — это неотрывная часть художественного амплуа Михаила Шемякина. Просто у него не бывает. Идеолог метафизического синтетизма рождает образы, вдохновленные эстетикой африканской маски, костюмов русских скоморохов и персонажей итальянской комедии дель арте. В результате зрителя встречает сплав культур, пластическое переплетение форм, гротескные и мистические персонажи.