«Портрет миссис Аглаи Лампроу» — квинтэссенция жанра «зверевского портрета». В нем заложены все основные приемы, которые заимствовали многие современники Анатолия Тимофеевича. Крупные глаза, пышные прически, яркие губы. Людям это настолько пришлось по душе, что в среде неофициальных художников сформировался своего рода поджанр «зверевского портрета».

«Композицию с иконами» знатоки относят к числу самых выразительных работ в собрании Альберто Сандретти. В 2007 году она участвовала в знаменитой выставке «Искусство против». Рухин 1974 года — пример смелости: и гражданской, и творческой. И картины тоже были под стать. Вызывающие, смелые, свободные. Рухин включает в свои ассамбляжи оттиски икон, использует элементы реди-мейд, создает вихрь из синтетических текстур. Большинство его работ покупали иностранцы — послы, сотрудники дипмиссий, журналисты, бизнесмены.

Эту гуашь стала топ лотом, можно сказать, по результатам зрительского голосования. Пока она висела в ожидании аукциона, вещь произвела фурор. Знатоки творчества Яковлева в один голос отметили тонкость, романтизм, особое настроение этого «Зимнего пейзажа». Важно, что это очень редкая тема в творчестве художника. И для коллекционера — безусловная находка.

Перед нами — огромная редкость. 1990 год. Один из первых суперслонов Немухина. Да к тому же еще и розовый! «Суперслон» — один из самых известных и самых востребованных сюжетов у Немухина. Художник сделал их больше десятка, в разных исполнениях. И если другие суперслоны хоть нечасто, но бывали на наших торгах, то появление розового суперслона, точнее, суперслона на розовом фоне, да еще и 1990 года — это событие из разряда почти невероятных.

«Найдите мне Рабина классического с водкой-селедкой», — именно такой запрос нам не раз приходилось слышать от коллекционеров «лианозовской школы». Казалось бы, чего сложного? Ведь это самая известная система образов в творчестве Рабина. Натюрморт с водкой и селедкой — вообще первое, что возникает в голове при упоминании имени художника. Их должно быть — как карт у Немухина. Но стоит подойти к вопросу практически — и упс — как бы не так.

В творчестве шестидесятника Эдуарда Штейнберга можно выделить целый цикл живописных посвящений единомышленникам, друзьям, соратникам по художественному подполью. В частности, у него есть посвящение Виктору Пивоварову, посвящение Дмитрию Краснопевцеву и вот — посвящение Илье Кабакову.

1964 год — начало особо ценного «монохромного периода», когда ради тишины и покоя Краснопевцев заглушил цвета прежде яркой палитры. Этот прием дал поразительный эффект. Отказ от теней и броских цветов, предельный лаконизм и живописный аскетизм позволили художнику выделить главное в своих натюрмортах — гармонию, равновесие, красоту покоя.

Масштабный двухметровый холст Валерия Кошлякова посвящен в этот раз не далеким античным руинам, а части московской истории и «исчезающей красоте» культового места на карте столицы. Что само по себе редкость. Любимая тема художника — разговор об утрачиваемой классической культуре, об ускользающей красоте и о беспощадности времени. Валерий Кошляков входит в топ-20 самых дорогих ныне живущих русских художников и в топ-5 художников актуального искусства.

«За двадцатилетие безвыставочной работы!» — такой тост прозвучал в честь Евгения Михнова-Войтенко в ноябре 1976 года после выставки нонконформистов в ДК им. Оржоникидзе. Коллеги понимали, что по гамбургскому счету они пьют за здоровье одного из главных новаторов абстрактного искусства. Но формально — да, это действительно была первая выставка Михнова.

Шедевр Рухина, созданный на пике творческой формы. К 1971 году уже сформировался его особый стиль и были найдены правильные рецептуры. Немухин научил его включать в композицию разные смолы и клеи. Отдельные технические приемы Рухину подсказал его друг Рабин. И в скором времени русское и мировое искусство обогатилось новым жанром ассамбляжной абстракции, тяготеющей к поп-арту.