Редкий по настроению Беленок. Изобретатель «панического реализма» неожиданно обратился к теплому, оптимистичному сюжету, пусть и не без легкой меланхолии. Авторское название — «Сплошная радость». Откуда это? Можно предположить. 1987 год — время надежд и оптимизма.
Тут важен контекст. Вспомним, что такое 1979-й год? На «загнивающем Западе» — компьютерная революция. Идет какое-то невероятное бурление энергий, пассионарный взрыв. В США — бум потребления. Одновременно в СССР — разгар эпохи застоя. Пропаганда на фоне растущего дефицита. Но вместе с тем 1979 год — это время бурного научно-технического прогресса и парадоксальный расцвет культуры! Такое вот странное время разочарований, удач и надежд. И все эти страхи, сомнения и оптимизм стали частью масштабной работы Петра Беленка — создателя уникальной концепции «панического реализма».
Оригинальные суперслоны Немухина существуют во множестве исполнений. Бывают даже экзотические розовые слоны. Предполагаю, что изначально конструкция из супрематических символов должна была бы называться «СУПРЕслон». Но в наших широтах слоник обрусел и превратился в «супера». Этот программный сюжет без карт сильно полюбился коллекционерам. Каждый хотел такого же.
Калинин — шестидесятник, художник неофициального искусства, близкий к Лианозовской группе. Художника отчислили из Абрамцевского училища за возмутительные картины, представленные на одну из первых выставок. Позже он был вынужден работать полуподпольно. Калинин был участником резонансной выставки в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ в 1975 году. А через год, после открытия «горкома графиков» на Малой Грузинской, он стал выставляться там в составе «семерки» с Краснопевцевым, Немухиным, Харитоновым и другими.
Давид Бурлюк известен как отец русского футуризма. В молодости он со своим другом Владимиром Маяковским раздал немало пощечин общественному вкусу. Футуристы раскрашивали лица, носили яркую одежду, украшали петлицы пиджаков ложками — в общем, наводили ужас на обывателей. Потом революция — эмиграция — спокойная, плодотворная работа в Америке. Неслучайно большинство работ, которые мы видим сегодня на рынке, — это вещи американского периода.
Художник и скульптор Эрнст Неизвестный — глыба послевоенного неофициального искусства. Он — автор 75-метрового монумента «Цветок лотоса» в Египте, «Маски скорби» в Магадане, «Древа жизни» в Москве и других выдающихся произведений. Человек не только талантливый, но еще бескомпромиссный и поразительно смелый. Модернистские произведения Эрнста Неизвестного очень узнаваемы стилистически и интересны для философской деконструкции. Его картины населяют мощные кентавры, полуроботы, символизирующие смешение человеческого начала и технического прогресса. А еще искаженные лица-маски, прометеи, икары и гуманистическое «древо жизни» — вершина его философских исканий.
Постоянные зрители нашего канала знают, что «могильные» сюжеты Свешникова — это сложный спор с судьбой, форма жанра «ванитас» — размышления о смыслах, предназначении и бренности жизни. Он знал, о чем говорил, потому что не раз находился на грани жизни и смерти.
Бывший официальный скульптор Пётр Беленок разменял сытую жизнь на Украине на тернистый путь подпольного художника в Москве. Жил бедно. А сегодня это один из самых востребованных художников из обоймы послевоенного неофициального искусства. Цены на лучшие картины за последний год выросли вдвое и регулярно штурмуют отметку в миллион рублей.
Трактовки сюжета с кошкой, схватившей птицу, есть сразу у нескольких крупных художников-нонконформистов. У Яковлева — это кошка с птицей в зубах. У Немухина — кошка с картой. Есть похожий сюжет у Зверева. И вот перед нами «Кошка, съевшая птицу» главного «лианозовца» и организатора Бульдозерной выставки — Оскара Рабина.
И снова бескомпромиссный Шульженко. Сопоставимый с его скандально известным «Туалетом» или «Сельской свалкой». Казалось, был настоящий экзистенциальный ужас в современном укладе русской деревни. Если бы не глумливые лица и морды персонажей Шульженко. Жесткий русский абсурдизм — это тема, за которую его уважают. И тема, за которую его ненавидят.